«Чёрт! Чёрт! Чёрт!»
Я со всех ног неслась по тёмному коридору, ругая себя последними словами, от которых, пожалуй, даже у грузчиков в порту уши в трубочку свернутся. А уж если бы мадам Сниффлботтом прознала о моих глубоких познаниях в области ненормативной лексики, то точно слегла бы с сердечным приступом.
Тук-тук-тук – стучали каблуки сапог по камням, которыми был вымощен пол подвала.
Тук-тук-тук – колотилось в груди сердце от позора, страха и быстрого бега.
Тук-тук-тук – хотелось настучать себе по голове за глупость и излишнюю уверенность в своих силах.
– Марша Франческа Блум, а ну вернись!
Громкий окрик за спиной не заставил меня одуматься, я лишь быстрее припустила по коридору, совсем уже не разбирая дороги. Как итог – влетела в оставленное каким-то нехорошим человеком жестяное ведро.
Грохот разнёсся по всему подвалу, будто кто-то устроил симфонию для перкуссионистов-неудачников. Я кубарем покатилась по полу, сгребая пыль, паутину и, кажется, пару дохлых тараканов.
– Вот блин, – прошипела я, отплёвываясь.
Но времени на самобичевание не было – тяжёлые шаги уже настигали меня. Я вскочила, выпутываясь из длинного чёрного плаща, швырнула ведро в сторону преследователя (оно грохнулось с жалобным звоном, не пролетев и метра) и рванула дальше.
Поворот, ещё поворот…
Мой преследователь, очевидно, тоже запнулся о ведро. По коридорам подвала вновь разнёсся грохот и злобное рычание.
– Ну погоди, негодница! Я ведь всё равно найду тебя!
«Дело плохо! Я доводила его бессчётное количество раз, но таким разъярённым вижу впервые».
Я дёрнула на себя первую попавшуюся дверь, и та открылась с противным скрежетом. Недолго думая, юркнула в тёмное пространство и затаилась.
Мрак сомкнулся вокруг меня, густой, как суп в дешёвой харчевне. Я задержала дыхание, прижавшись к холодной стене, и только сейчас осознала, что залезла прямиком в подсобку уборщиков.
«Отлично, Марша. Прямо гениальный план. Теперь ты заперта в крошечной комнате со швабрами и вонючими тряпками. Что дальше? Будешь драться с ним мокрой ветошью?»
Снаружи раздались тяжёлые шаги.
Я зажмурилась. «Не дыши. Не шевелись. Стань тряпкой. Стань шваброй».
Сжала ткань платья на груди, будто надеясь утихомирить гулко бьющееся сердце.
Стук массивных подошв о камни и бряцание ремней амуниции постепенно отдалились, а затем и вовсе стихли.
И только теперь я позволила себе выдохнуть. Поправила платье и сбившиеся локоны. Тихонько приоткрыла дверь… и была тут же поймана за ухо цепкими пальцами некроманта.
– Ай-ай-ай! Мортис, миленький, отпусти! – взмолилась я. Из глаз брызнули слёзы от боли и обиды одновременно.
Но грозный некромант выволок меня из каморки, захлопнул дверь носком сапога и навис надо мной, словно чёрная грозовая туча.
– Я твой ментор, Марша. Так что будь добра, обращайся ко мне мистер Гримм.
Ухо Мортис всё-таки отпустил, но легче не стало. Некромант упёр руки в стену по обе стороны от моего лица и грозно пробасил:
– Я жду объяснений, мисс Блум. Что ты устроила в прозекторской?!
Я глупо хихикнула, провела пальцами по лацкану его пиджака и попыталась выдавить самую милую улыбку, на которую была способна. Вышло откровенно жалко. Мортис обескураженно взглянул на меня. Мои потуги его явно не впечатлили.
«Халтурная из тебя обольстительница, Марша Франческа Блум. Придётся признаваться».
***
Практические занятия в госпитале Святого Иосифа были неимоверно скучными. Подразумевалось, что мы с ребятами будем отрабатывать проверку тел на одержимость в местном морге. Но, конечно же, никаких одержимых покойников в нашем тихом Баклберри не водилось. Да и просто усопшие в морг поступали редко. Так что чаще всего на этих занятиях мы изнывали от безделья.
