Доброта может быть ловушкой. Майя узнала это на собственном опыте, когда ей было 8. Увидев раненую птицу, она, не раздумывая, бросилась на помощь. Казалось, что может быть проще? Поднять, согреть, отнести домой… Но в тот миг, когда ее пальцы коснулись перепуганного тельца пернатой, случилось это. Острая, жгучая боль впилась в ладонь, заставив вскрикнуть и отшатнуться. Птица улетела, оставив лишь каплю крови на коже и странное колющее онемение. Майя подумала – царапина. Глупая. Через две недели ладони начали покрываться коркой. Твердые, бугристые бородавки, как старая древесная кора, медленно, неумолимо расползались по ее коже. Порыв спасти обернулся проклятьем. И это проклятье росло прямо на ней. Уже через несколько месяцев на руки было невозможно взглянуть без страха и отвращения.
И если при каких-то других заболеваниях врачи могли поставить точный диагноз и назначить лечение, то в данном случае они бессильно разводили руками. Это явление было, по мнению докторов, уникальным и, по-видимому, единственным в мире. Ни в одном медицинском справочнике не нашлось описания такого заболевания.
Черствые высыпания невозможно было удалить. На место одной болячки нарастало сразу пять не меньше. В обычные перчатки протиснуть пальцы не удавалось, и Майя прятала их все время то в рукавах, то в карманах.
Ей казалось, что она стала изгоем, даже любимая сестра проводит все меньше и меньше времени рядом. Беспочвенные страхи не нуждались в доказательствах.
– Не намокнуть не получится! Канарейка, прячься в капюшон! – обратилась близняшка Селеста к домашней птичке, которая сопровождала их даже на учебу. Они стояли на пороге после изнурительного дня в школе и ждали, когда ливень хоть немного сбавит напор, но рыдания дождя не прекращались, пришлось возвращаться домой в непогоду.
Майя прошла несколько метров, опустив голову, и только потом вытащила руки из карманов, быстро раскрывая зонтик. Она наклонила его в попытках спрятать ладони от посторонних глаз. Лица нескольких учеников, пробегающих мимо, исказились от отвращения. Майя слышала их испуганный шепот и жестокий смех.
– Посмотрите на ее руки! – воскликнула одна девочка. – Они такие отвратительные!
– Я знаю, – ответил другой мальчик. – Держу пари, она заразна.
– На себя посмотрите! – гаркнула им в спины сестра, но этого Майя уже не слышала. Ураган в ее душе стонал куда громче. Безжалостные оскорбления непрерывно шумели в голове под аккомпанемент дождя. – Она заразна! Отвратительные! Она заразна! Посмотрите!
Сестры шли по набережной реки Чертовки. Хлипкий зонтик не лучшим образом защищал от ливня. Его металлическая рукоятка постоянно выскальзывала из рук Майи, и слабо натянутый купол каждый раз опадал на головы.
– Может, я понесу?! – предложила Селеста.
Майя отрицательно закрутила головой, не проронив ни слова. Дождь продолжал хлестать. Из-за нагромоздившихся туч день превратился почти что в ночь. Зонт снова вырвался и шлепнулся на их головы.
– Он так канарейку раздавит! Давай я все-таки буду держать! Мы уже все мокрые! – сквозь шум воды и ветра прокричала Селеста.
– Я справлюсь! – Майя не выпустила трость из рук. Она мертвой хваткой вцепилась в нее, но ветер все продолжал играть. Он то выворачивал тонкие спицы зонта, то запрокидывал их обратно. А в очередной раз вихрь так выкрутил купол, что одна из острых спиц чуть не воткнулась Селесте прямо в глаз.
– Какая же ты упрямая! – прогремели слова сестры в такт сверкающей молнии, и Селеста тоже схватилась за рукоятку зонта. – Отдай! Ты же понимаешь, что из-за наростов ты не можешь удержать рукоять!
Они уже поднялись на каменный мост через взбаламученную реку Чертовку.
