Когда в главном зале поместья Дэ собирается всё многочисленное
семейство, места становится откровенно маловато. А всё потому, что
у моих дедушки с бабушкой – Старых Господина и Госпожи – пятеро
сыновей. А у каждого из них по несколько жён и, следовательно,
множество детей. Так, у моего отца, Дэ Болиня, нас шестеро: четыре
дочери и двое сыновей. Вернее, дочерей три. Меня за человека никто
не считал. Голубоглазый демон. Только так и не иначе. Хорошо, что
моя бедная мама умерла родами. Ей бы всю жизнь пришлось воевать за
свою недоразвитую дочь. Но, с другой стороны, бедная я, которой
пришлось воевать самой за себя. С детства выгрызая у жизни право
просто жить.
Но сейчас речь не обо мне. Вернее, обо мне, но несколько в ином
контексте.
Вот она я, стою сейчас посреди залы, и добрая сотня одинаково
чёрных глаз смотрит на меня с разной степенью презрения. Мои
дорогие родственники, чтоб им пусто было. Ведь они прозвали меня
демоническим отродьем лишь за цвет глаз. И за него же –
возненавидели. Хотя… глаза у меня не такие уж и голубые. Скорее,
тёмно-синие, а в пасмурный день и вовсе – сизые, как наползающие на
небо тучи. Но не суть. Важно то, что родня ненавидела меня, а я не
пылала любовью к ним. Даже к отцу, матушке (читай – мачехе), деду и
бабушке. За что мне их любить?..
– Линхэ, ты вообще слушаешь, что тебе говорят, несносная ты
девчонка? – это, кстати, бабушка. Предварительно грохнув кулаком по
столику, да так, что чайные чашки дребезжат. А все невестки
вытягиваются в струнку и, кажется, вибрируют.
Эх, а с виду приличная пожилая женщина. Где ваши манеры,
уважаемая Старая Госпожа Ма?
– Нет, – отвечаю честно и пожимаю плечами, – зачем, вы же все, –
обвожу рукой почтенное собрание, – уже всё за меня решили. И,
полагаю, выбора мне не оставили. Но общий посыл уловила, не
беспокойтесь. На моём месте могла бы оказаться любая из моих
драгоценных сестричек, – язвлю напропалую.
Мне можно. С меня малый спрос. Бить меня сейчас точно не станут
– ведь семейство собралось здесь по важному делу: утром евнух из
императорского дворца принёс указ. То-то и началась суета. Ведь,
согласно высочайшему повелению, одна из дочерей Дэ должна была
войти в дом вана Ся в качестве его главной, законной, жены. И вроде
бы надо радоваться – ван баснословно богат, состоит в родстве с
императором, ещё довольно молод и, если верить слухам, невероятно
красив. Мечта любой девы, да и только. Но вот незадача. Ван Ся –
проклят. Любая женщина, вступив в его дом в качестве законной жены,
не переживёт и брачной ночи. Уж не знаю, что он там с ними делал,
кроме того, что обычно делают мужчина и женщина в брачную ночь, но
уже три его жены сгинули в расцвете молодости и красоты. Понятное
дело, что теперь ни одно уважающее себя семейство не пылало
желанием отдавать за этого почтенного мужа своих дочерей. Ни одно,
кроме нашей большой и плодовитой семьи Дэ. Девушек, достигших
брачного возраста, у нас и впрямь хватало – дядья постарались. Но
собрались здесь вовсе не за тем, что усадить в свадебный паланкин
одну из моих сестёр. Нет, в него намеривались затолкать меня. Ту,
которую не жалко. Поэтому сегодня меня точно не накажут за дерзость
– они не осмелятся подсунуть вану совсем уж порченый товар. Мало,
что глаза ненормальные, да ещё и синяки. Так и самим недолго
наказание схлопотать.
Поэтому Старая Госпожа лишь сжимает кулаки и шипит:
– Да как ты смеешь!
Я не отвечаю, только усмехаюсь криво, говорю другое:
– И давайте заканчивать представление. Мне, вообще-то, к брачной
церемонии надо готовиться, а это – дело небыстрое. Вы ведь видели
корону феникса? Я одну её сто лет надевать буду. – Кланяюсь без
всякого почтения. – Так что я пойду, – моя речь тонет в возмущённом
шиканье, притворных возгласах, осуждающих фразах – семейство
взбудоражено. В прежние времена они бы приказали выдать мне
двадцать палок и запереть без еды в холодном дворце. Но тут – указ
императора. Его надо исполнить в надлежащем виде. Ван ведь в
высокие палаты вхож. А ну падёт его гнев на головы собравшихся
здесь.
