Кошмар семьи Кастеров начался с сокрушительного падения на
раскаленный солнцем асфальт рожка клубничного мороженого,
зацепившего сливочной шрапнелью истрёпанную временем некогда
дорогую кроссовку.
- Упс… - наигранно произнёс Эдвард Кастер, смотря на упавший и
столь желанный в июльское пекло десерт.
- Ты как всегда, да? Кто тебе только руки приделывал? -
Упрекнула Эдди девятнадцатилетняя сестра Моника, красота и фигура
которой казались пленительными для каждого парня со школы. – Ну
вот, фургон уже уехал…
- Мон… прости. Я могу догнать его, - виновато предложил
Эдди.
- Куда ты побежишь, бестолочь мелкая? – Девушка повернулась к
брату и укоризненно посмотрела на него. - И я уже устала тебе
повторять. Не называй меня Мон!
Симпатичное лицо мальчишки вмиг погрустнело. Эмоции мальчика
подчеркивал шрам на левой брови, оставшийся от внезапного
знакомства с дверным косяком. Как бы сейчас выразилась мама Эдди, в
день, когда ее малютка рассадил бровь, его волосы были не такие
темные, как сейчас, а ножки, как оказалось, недостаточно окрепшими
для маневра.
- Ладно, бери мое, - продолжила Моника, протягивая
мороженое.
- Фу, фисташковое, - отпрянул Эдди.
Этим он выражал свое отвращение к невкусным десертам и уж тем
более к домашним тушеным овощам.
- Оно невкусное. Мон… Ну разреши мне догнать фургон. Он не
успеет уехать дальше Франклин-стрит. Ну пожалуйста… - Последнюю
фразу Эдди произнес протяжно, намекая сестре на странность
ситуации.
«Ну сколько можно? Мне уже 10! Я взрослый, а не какой-то там
восьмилетка с любовью к этим “Красным рыцарям милосердия” из
детских комиксов. Я читаю только серьезные вещи, да и сколько дел
мне поручает мама, а значит, купить любое мороженое могу сам».
- Бери или вообще останешься без мороженого. Не будь идиотом,
хоть ты таковой и есть. - Моника протянула рожок с надкусанным
шариком зеленого пломбира.
- Нет.
Эдди уже смирился с позицией сестры и поборол желание уговорить
ее на побег к фургончику со вкуснейшим клубничным. Ее мороженое он
бы не съел даже под угрозой недельной уборки всех комнат и
месячного мытья посуды. Но главная причина крылась в самой
настоящей любви. Учитывая погрязшую в скандалах семью, он познал
ценность многих моментов жизни и не хотел отнимать у сестры пусть и
небольшую, но вкусную дольку счастья в жаркую погоду.
- Оно твое! Пошли домой, Мо-о-он.
- Вот и молодец, мелкий прыщ. В следующий раз будешь
повнимательней, или могу предложить сделку. Идет?
Эдди обожал семейную дипломатию. С ее помощью можно неплохо
устроить ближайшие выходные либо набить желудок разнообразием
редких вкусов.
- Давай! - Эдди приложил большой и указательный пальцы к
подбородку, потирая еще не тронутую угрями кожу. Лицо приняло
задумчивый вид, превращая мальчика в маленького философа,
размышляющего о проблеме голода на планете.
- Я съедаю верхнюю часть и дохожу до этого места, - Моника
указала в середину вафельного рожка. - Здесь начинается шоколад,
никакого фисташкового. Согласен?
- Хм… - Эдди делал вид, что серьезно обдумывает предложение, но
Моника пока не знала, что он уже согласен. - Хорошо, Мон. Такой
расклад звучит вкусно, но смотри, не ешь мой шоколад, ясно? - с
широкой улыбкой ответил Эдвард Кастер.
- Ясно-ясно, пошли. Когда дойдем до дома, я как раз доем до
твоей половины.
Парочка направилась домой по Грин-авеню. Лето мертвой хваткой
душило провинциальный городок Мейнритон в пяти милях от Риплтауна.
Соседи, живущие в домах-близнецах, выходили на улицу почти
раздетыми. Некоторые мужчины, занятые хозяйскими делами, и вовсе
оголяли блестящий от пота торс. Каждое жилище в этом городке
строилось как полная копия рядом стоящего дома. Но со временем они
стали отличаться, тем самым доказывая, насколько разные бывают
хозяева домов. Дом Кастеров сразу бросался в глаза как местным
жителям, так и проезжим. Это был единственный дом приятного
кремового цвета с уютной мансардой и большим полукруглым окном. Его
рамы украшал орнамент из строгих геометрических линий. Окно -
выразительная черта дома, демонстрирующая не только благосостояние
хозяев, но и их вкусы к домостроительству.
