Ночная летняя гроза была ненасытной.
Портовые доки Седой Гавани озаряли частые вспышки молний, высвечивая темные силуэты кораблей, мокнувших под ливнем, подобно псам без конуры, которым некуда спрятаться от непогоды. Около полуночи пристань почти опустела. Все, кто усердно трудился днем, разгружая прибывающие перед Сезоном Штормов торговые шхуны с севера и востока, уже давным-давно разбрелись по тавернам, чтобы пропустить по стаканчику ратерийского рома, согреваясь в ненастную летнюю ночь. От мостовой тянуло сыростью, и одинокие фигуры стражников, неспешно прохаживаясь по пристани, ссутулившись, издали напоминали старые ветки, склонившиеся перед осенним листопадом. Стражникам некуда было идти, ибо служба обязывала нести дозор даже ночью, и они негромко проклинали и погоду, и большое число торговых судов, прибывших еще днем. Да и кто бы ни проклинал ливень и бормотавший над крышами домов гром, когда нет возможности уйти в теплый уют таверны, промочив горло, горячим будоражащим кровь напитком. Однако служба Северной Короне вынуждала одинокие, горбившиеся фигуры, кутавшиеся в плащи, медленно тащиться вдоль причалов, намокшими руками сжимая сверкавшие в каплях дождя древки алебард.
Себастьян Фагунда посмотрел вслед проходящим стражникам и усмехнулся.
Прошло уже почти пятнадцать лет с тех самых пор, как Северная Корона заняла эти земли, и Фагунда мог гордиться тем, что отныне больше не был пиратом. На нем красовался мундир лейтенанта королевского флота, увешанный аксельбантами, намокшими от дождя. Себастьян плотнее завернулся в плащ, негромко ругая непогоду, но все еще улыбался. Судьба благосклонно отнеслась к нему за последние годы. Он ощущал ее порывы, иногда тихие, как весенний бриз, иногда мощные, как ураган, но всегда приятные. Бывший капитан пиратской шайки, давно уже забывший, что такое порядочный грабеж, действительно мог считать себя счастливцем, озаренным милостями провидения. А что еще нужно такому человеку в промозглую дождливую ночь? Только немного тепла и терпкий вкус известного во всей Северной Короне ратерийского рома. Фагунда обернулся и взглянул на мерцающие в струях дождя масляные светильники «Красного Паука». Таверна была достаточно популярна среди завсегдатаев портовых заведений Седой Гавани, хотя многое изменилось. И если раньше, когда Себастьян только-только начал носить мундир королевского флота, здесь еще можно было встретить кое-кого из его прежних знакомцев, воевавших за Торговую Гильдию, то сейчас это была просто таверна. И, пожалуй, единственным, что отличало ее от прежних времен, был герб Северной Короны, намокший, с облезлой краской, появившийся над вывеской. Это казалось странным. Новый бургомистр города много раз требовал обновить краску, однако, этого никто так и не сделал. Словно, все, кто помнил старые добрые времена, таким способом выражали свое молчаливое недовольство.
Несколько моряков, одетые в робы, вышли из дверей, увидели Фагунду в мундире и тут же посторонились, пропуская флотского офицера. Себастьяну это невероятно льстило. Все-таки, власть давала определенные преимущества. Правда, вся подобострастная учтивость моряков мгновенно испарилась, едва Фагунда зашел внутрь.
– Вот индюк, – негромко сказал один из моряков другому. – Не спится ему что ли…
– В такую ночь много кому не спится, – добавил третий и поежился, плотнее запахнув робу. – Чертова погода. А ведь Сезон Штормов еще и не начинался.
– Летние дожди стали чаще, вот и все.
