Месяц оставленных

Всё началось со сточных вод, что иронично, учитывая, что скоро мы все окажемся в придорожной канаве истории.

Главным достижением человечества стала гибель миллионов, миллиардов, нет, триллионов соседствующих с нами существ. Планомерное уничтожение продолжалось долгие годы, десятилетиями мы проигрывали эту войну, пока однажды новый антибиотик не изменил расстановку сил.

В одной из лабораторий группа молодых и перспективных учёных, собранных со всех уголков Земли для работы над проектом «Superior»1, целью которого было создание универсального и неограниченно мощного антибиотика, активного в отношении всех микроорганизмов: как грамположительных, так и грамотрицательных2. В один момент (дату общественности не сообщали) исследования увенчались успехом, а новый продукт человеческого ума получил название хомимицетин3, в обиходе прозванный «хоми».

Все данные ныне засекречены, если вовсе не вычеркнуты из истории, дабы не напоминать потомкам о позоре их предшественников, некогда героев планетарного масштаба.

Параллельно велась работа и над созданием мощного противовирусного препарата, на что человечество натолкнула недавняя пандемия нового штамма гриппа. Как выяснилось, к вторжению вирусных агентов оказалась не готова ни одна страна мира. Одно лишь стало большей неожиданностью: вирус был в умах.

Запись от неведомого числа ничтожно неважного месяца незначительного год

– Ты и правда считаешь, что десять тонн дерева – не приведи Триба узнать, где они умудрились столько достать – пойдут на печать книг для детского дома? – спросил Олли, когда она покидала их уютное пристанище, давно пустующую конюшню на десяток голов.

– Моя задача – проводить требуемые сделки, а не думать, способен ли клиент вести бизнес без задней мысли. – Это вполне верно, но о происхождении груза Котори и сама задумалась после недолгих переговоров с подрядчиком, о котором ничего не было известно ни одному дельцу в Мулосе. Неназванные древесные магнаты условились заключить сделку с не менее неизвестной печатной корпорацией, по данным Олли, состоявшей из двух человек, указанных в официальных документах как сооснователи.

К тому же от упоминания троицы святых перед походом в фавелы на границе с Урдой поднялась волна воспоминаний. Цепочка потяжелела и совестливо оттягивала карман.

И вот она на той самой сделке. Слева горизонт стыдливо прятался за частоколом однотипно печальных построек, служащих жильём многим тысячам бедняков и беженцев от непредсказуемых игр Большой тройки. На нейтральной территории уже много лет вспухали язвы простеньких поселений, где удавалось жить вне пугающих слухов о гонке вооружений, о новых программах, куда забирали добровольцев без выбора, об очередных грандиозных последствиях соприкосновения человека с природой. Все эти люди бежали в Мулос, где их не ждало ничего. И впервые именно это и казалось благом. Пыльная пустошь, бедная земля, приютила и укрыла под своим надёжным крылом безысходности и ненужности целые поколения выходцев из трёх стран. Хотя скульданцы не встречались с тех пор, как страна закрыла границы. «Днище нашего общего судна было пробито в тысяче мест на момент закрытия границы. Эти ребята опустили переборки на тонущем корабле в надежде спастись», – говаривала она, когда Адаэль в очередной раз настаивал на важности выстраивания дипломатических отношений со Скульдом.

Мулос разрастался стараниями Дельца, таинственной фигуры, недостижимого и никому не известного лидера, ни разу не явившего себя подчинённым, но неизменно контролирующего все торговые операции. Спустя три года её пребывания в этом забытом месте город перестал напоминать лишь совокупность невпопад набросанных ветхих домиков, из которых тянулся запах тухлой еды и сладковатый аромат смерти, занимавшей здесь особое положение в иерархии. Раньше сюда приезжали умирать, теперь же смерть сбросила с пьедестала торговля. Грязные улицы, очерченные мусорными кучами, сменились заурядными проездами, видимыми в любом минимально развитом городе, а изобретательная компьютерная торговая сеть запустила свои липкие пальцы в каждую страну, хотя серверы по-прежнему оставались в городе sine spe, без надежды, как до сих пор слыл Мулос в обречённых фавелах.