– Как только я могла повестись на это всё?! Почему от твоей дурной головы моим ногам покоя нет, а? – шёпотом ругалась Лера, увеличивая в планшете размытые картинки, отчего они превращалась в одно сплошное зелёное пятно с мазками песочного и коричневого.
Ругаться тоже смысла никакого не имело, потому что своя голова на плечах есть. Но обступивший со всех сторон лес, и догоняющий, наползающий, сочащийся сквозь стволы деревьев туман заставлял вздрагивать, холодеть спиной и потеть ладонями, шептать – непонятно зачем, и изо всех сил стараться не вспоминать все фильмы ужасов разом. Маруська смотрела жалобно, тыкала дрожащим пальчиком в экран, стараясь не касаться Лериного локтя, который, как и вся Лера, выражал крайнюю степень гнева, и говорила тоже шёпотом: «Наверное, вот тут надо было на развилке свернуть, а мы вот тут, да?».
Конечно, надо вернуться в ту точку, куда тыкал хрупкий Маруськин пальчик. Но во-первых, было просто жутко возвращаться снова в это молоко густого тумана, а во-вторых, дотянет ли Лера до пансионата? Сунув планшет подруге, которая сейчас сильнее всего была похожа на ту Маруську в восьмом классе, который свёл двух таких разных девчонок на веки вечные. «Ну натурально рахитичный воробей» – сокрушённо подумала Лера, решительно сдавая назад, выворачивая руль резче, чем стоило, и сдерживая себя, чтобы не поддать газку, поехала в обратную сторону.
Пока переваливала своего верного железного коня через корни и рытвины, пыталась сообразить, как быть дальше. Маруська сложила воробьиные лапки на коленках и всем существом выражала покорность судьбе и подруге.
Дорога, несмотря на ранний подъём, началась даже приятно. Ворчала и зевала Лера только для виду, на самом деле накануне она вдруг обрадовалась этой поездке. Короткий отпуск удалось выбить практически путём шантажа и угроз только в конце августа. И трёх дней рядом с матерью хватило, чтобы позорно бежать обратно в город. Сенька в первый день не отлипал от неё, но уже утром следующего был подхвачен привычным водоворотом своей дачной жизни. Когда выносить нотации матери стало совсем невмоготу, и Лера собралась обратно в город, сын не выразил ни малейшего желания ехать с ней. Она пыталась соблазнить его и фонтами в Петергофе, и киношкой, и кафешкой, но только снова поругалась с матерью.
Возвращаться на работу категорически не хотелось, а чему посвятить больше половины выторгованных у начальства дней, Лера совершенно не придумала. Вот тут-то и нарисовалась Маруська, с фанатичным блеском в глазах и умопомрачительным румянцем, который сама считала крестьянским, а Лерка завидовала. Трепеща ресницами и завораживая пластикой тонких кистей, Маруська соблазняла поездкой в Новгородскую область. Путаясь в километраже, названиях озёр и населённых пунктов, она уверяла Леру, что «ты же никогда в жизни по своему хотению не поедешь!», и порхая пальчиками по экрану смартфона, листала фотографии с изумительными видами.
Наконец, надежный Леркин автомобиль довёз подруг до той злополучной развилки. Туман здесь висел невнятными клочками, зато теперь со всех сторон стали наползать сумерки, и Лера была готова и себя, и подругу треснуть за то, что ещё час назад они веселились и сочиняли, что вот проедут они сквозь туман и окажутся в прошлом. Или в будущем. И спорили, где интересней.
Лера остановила машину. И не глядя на застывшую истуканчиком Марусю, выбралась наружу. Позвоночник стал чужим, а мышцы заиндевели от попы до затылка. Маруська, у которой наверняка тоже всё затекло, покидать машину не торопилась. «Ну и что дальше?». Навигатор показывает час с небольшим до базы отдыха, а вот до точки, где по идее, но не точно, тот самый хутор, где обитает местная ведьма – или не местная, или не ведьма, – не более получаса. Если он там есть, этот хутор. Если проклятущий муж, проклятущей знакомой, другой знакомой… Тьфу, пропасть! В общем, если им прислали правильную точку. «Бабка» – провидица и экстрасенс, вроде как может и комнатку сдать, или что там? И можно уже не ехать, размять наконец затёкшее тело и выпрямить пальцы, принявшие форму руля.
