Иногда, город пахнет нами. Горьким кофе, табачным дымом и
смятыми простынями. Мне кажется, порой я слышу твой голос в
предрассветной тишине, когда ночь тяжело вздыхает, отползая от
горизонта.
Выхожу на балкон и достаю из волглой пачки, оставленной на
подоконнике, тонкую сигарету: именно такие любил ты. Спички.
Зажигалки ты не признавал. Отсыревшие от прохлады, они не хотят
вспыхивать и, чертыхаясь, я оставляю идею закурить. Тебе бы это
понравилось.
Улицы пусты. Слишком рано даже для дворников. Ветер гоняет
бумажный стаканчик по асфальту, тихо раскачиваются облезлые качели,
растрёпанный пёс вылизывает коробку из-под пиццы, завалившуюся за
мусорный бак.
Даже если жизни не видно, это не значит, что её нет. За каждым
закрытым плотными шторами окном, бьются чьи-то сердца, спят чужие
мечты, которым не сбыться... или сбыться... В основном, люди
живут лишь двумя страстями: голод и страх. Вечно жаждут и боятся.
Редкие исключения смотрят в небо, проходя мимо цветущих кустов,
проводят пальцами по листьям, подставляют ладони под струи дождя,
жмурятся, запрокидывая лицо к солнцу. Они выше, но даже не
догадываются об этом, не знают о своей исключительности, полагая,
что остальные такие же. Другие- заблудившиеся в мире лицемерия и
монохромных душ.
Собрав свои вещи, я одела нитриловые перчатки, вынула из чехла
салфетку и принялась протирать поверхности, которых касалась. Это
было не сложно. Я помнила каждое своё движение и даже в
порыве страсти и гнева не забывалась настолько, чтобы оставить
следы. Вымыв бокал, протёрла и убрала его в ящик. Ленточку кожицы
апельсина, веточку и косточку от вишни, я запечатала в пакет. В
другой пакет легли перчатки и салфетка. В третий- пустой
шприц-тюбик. Сигареты и спички- в четвёртый. Всё убрала в клатч, в
отдел закрывающийся на молнию. Сняв чёрное платье-трансформер, я
обернула ткань вокруг бёдер и, просунув её между колен, закрепила
позади, под обхвативший талию пояс. Раскатав топ, я оставила
половину живота открытой, чтобы демонстрировать пирсинг на пупке и
витиеватую татуировку, сбегающую на бок, скрывающуюся под одеждой.
Обёрнутыми вокруг запястий лентами, я обвила лодыжки на манер
пуант, заправив в балетки свободные концы. Обвела губы кроваво-
красной помадой, слегка смазав край.
Никогда не исключать непредвиденное.
Если кто и заметит меня сегодня, то запомнит экзотическую
странную девушку с пепельными волосами, яркими губами и густо
подведёнными глазами. Оболочку, камуфляж, но не ту, что скрывается
под шелухой. Последний раз оглянувшись, я окинула комнату
придирчивым взглядом и осталась довольна. Никогда не любила грязной
работы, с кровью и синяками, предпочитая элегантность и отсутствие
агонии. На объект я не смотрела, зная, что всё безупречно.
Покинув квартиру, я, слегка покачиваясь, зашагала по коридору.
Проигнорировав лифт, легко сбежала по лестнице, не касаясь перил.
Из подъезда я выволокла своё тело и, шатаясь, пошла по улице. Через
пару кварталов, нырнула в неприметный подъезд и, забравшись на
чердак, стянула парик и сняла макияж. Сложив всё вместе с платьем и
обувью в рюкзак, нацепила кроссовки, одела тренировочный серый
костюм, неприметную толстовку и, пробравшись по крыше, забралась в
соседний дом, чтобы выйти из другого подъезда.
Небо с востока окрасилось розоватыми всполохами и я, натянув
капюшон, затрусила в сторону дома. В свою лофт квартиру я заявилась
только к обеду, как всегда поплутав по городу. Включив печь, я
сложила вещи на столик и прошла в душ. Рисунок с кожи смывался с
трудом даже специальным раствором и я мысленно сделала пометку, что
краска оказалась лучше предыдущей, которая смазалась от пота и
пропитала ткань. Делать бросающиеся в глаза черты своего образа
было просто: парик с необычной стрижкой или цветом, татуировка,
макияж, провокационная одежда. Всё что можно смыть или снять. Никто
не должен заметить настоящую Серую, а тем более запомнить. Из
зеркала на меня взирала невысокая девушка с гибким телом: небольшая
грудь, узкая талия, изящные руки, стройные ноги, светло русые
волосы прикрывающие шею, серые миндалевидные глаза, аккуратный нос
и красиво очерченные губы. При желании, я могла быть ослепительной,
но основную массу времени проводила в роли Серой. Для моей работы,
основным требованием была способность не отсвечивать, что всегда
удавалось. Забросив в печь рюкзак с содержимым, я проследила, чтобы
не осталось несгоревших деталей и направилась в гостиную. Взяв
телефон, я набрала знакомый номер.
