Во время очередного утреннего приступа мать Ани взломала дверь в туалет и сильно ее избила. Девушка рыдала весь день, а потом просто собрала вещи и ушла из дома. Она живет самостоятельно уже несколько месяцев. Все так же, с булимией. Копит деньги на лечение.
К сожалению, на данный момент большинство людей, во всяком случае, в нашей стране, не относят психические нарушения к заболеваниям. Подобные нарушения воспринимаются скорее как слабость, капризы.
Все, что написано ниже, не преследует цели кого-то обвинить, напугать или эпатировать. На своем примере я хотела продемонстрировать, что булимия – это болезнь, которую надо лечить. Это не привычка, не блажь, не слабость, это болезнь. Мне хотелось привлечь внимание к этой проблеме, показав то, что происходит с больным, изнутри.
На сайтах, посвященных проблеме расстройства пищевого поведения вы, скорее всего, увидите сокращения понятий – пояснения будут введены в процессе.
Сегодня первый день, когда я вышла на улицу, спустя почти 2 недели в больнице. Вокруг все такое необычное. Я отвыкла от людей, улиц, магазинов и вкусного кофе. Сегодня последний день капельницы. Я ненадолго убежала из клиники – стало очень скучно весь день сидеть одной и читать книжку. Но до сна было еще много времени.
Я никому ничего не сказала и просочилась через медсестер и охранника за ворота. Меня пошатывало, я не вполне осознавала окружающую действительность. Дикими глазами я смотрела на светофоры, двери кафе и проезжающие мимо машины. Я заставила себя дойти до кофейни, взяла самую большую чашку кофе.
Я сидела, смотрела на людей, а они были какие-то ненастоящие. Или, скорее, я была ненастоящая. Они перемещаются, живут по каким-то им самим известным законам, а я этих законов не знаю. Я как будто не могу адаптироваться, интегрировать в это пространство, не могу найти свою ячейку.
Я чувствую себя инопланетянином. И я чувствую себя очень одиноко. Между мной и окружающим миром как будто какая-то прозрачная стена. Заговори со мной сейчас кто-нибудь, я бы перепугалась, хотя мне, наверное, хотелось бы, чтобы со мной сейчас кто-нибудь заговорил – чтобы я почувствовала, что все вокруг реально.
Сегодня я вышла из клиники впервые за 10 дней.
Мне кажется, я боюсь жить. Может быть, ЕДА – это возможность спрятаться, почувствовать себя живой, принадлежащей этому миру, стать его частью.
Я все время за что-то прячусь. Я ухожу в себя, меня затягивает внутрь все глубже и глубже, и это очень страшно.
А с другой стороны, когда нет сил, когда крутятся барабаны, взявшиеся откуда-то в моей голове, есть не хочется совсем. Желудок как бы сжимается и не впускает в себя даже жидкость. И никакая еда не вызывает желания. С таким же успехом я могла бы погрызть кусок гипса или кирпич.
Это состояние какого-то звенящего вакуума, когда как будто забываешь дышать. Дыхание становится поверхностным.
Они начали все-таки надо мной экспериментировать. Я уже ждала, когда же это наконец произойдет.
Теперь они хотят знать: я действительно прыгаю под дождем, бываю счастлива, как ребенок, могу взлететь на 7-ое небо от чьего-то взгляда. Могу, умею, экзальтация… Бесконечное счастье… Или это я не могу? Или это на самом деле сбой в программе? И на самом деле мне не надо и нельзя так высоко летать? Да, я очень больно падаю, но летаю я так, как никто, возможно, никогда не летал. Они дали мне таблетки. Они будут наблюдать за мной.
Из разговора с Сашей я поняла, что если я даже под действием препаратов все также буду прыгать и скакать – значит, это я. Значит, это не болезнь.
Я хочу плакать. Я не хочу быть, как все. Я очень хочу летать – я не умею не летать. И поэтому мне изо всех сил хочется теперь прыгать перед медсестрами и по лестницам – чтобы только они поняли, что это я! Я! Я такая!
