Глава 1
Осень в Москве всегда наступала внезапно. Еще вчера город изнывал от влажной, пыльной жары, а сегодня уже приходилось кутаться в пальто, подняв воротник против колючего ветра. Алисия шла по бульвару, почти не глядя по сторонам. Она несла домой не только тяжелую кожаную сумку, набитую папками с чертежами, но и привычную, плотную усталость. Она была архитектором, и ее мир состоял из четких линий, выверенных пропорций и бесконечных дедлайнов. Сейчас ее мысли были там же – она мысленно перебирала макеты, сверялась с воображаемым списком задач на завтра, и этот внутренний шум полностью заглушал шелест листвы под ногами.
Ее внимание привлекло пятно цвета. Яркое, почти кричащее, оно резко контрастировало с серо-желтой палитрой ноябрьского вечера. На одной из скамей, спиной к пешеходной аллее, сидел мужчина. Он был сосредоточен на мольберте, и его рука с кистью двигалась быстрыми, уверенными движениями. Он не старался аккуратно вписываться в контуры – он, казалось, атаковал холст, яростно и страстно.
Алисия замедлила шаг. Ее профессиональный взгляд автоматически искал композицию, баланс, смысл. Но она не находила ничего, кроме хаоса. Мазки алой, охры и ультрамарина сталкивались друг с другом в беспорядке, который ее разум отказывался признавать искусством. Это было буйство, неподконтрольный выплеск чего-то необузданного. Она брезгливо поморщилась. «Малевич отдыхает», – пронеслось в голове.
Она уже было собралась пройти мимо, как порыв ветра, сорвавший с клена последние листья, рванул и к мужчине. Со скамьи, из-под его портфеля, из которого беспорядочно торчали свертки бумаги, папки и тюбики, вырвало и подхватило один лист. Он понесся прямо к Алисии, закружился у ее ног и прилип к мокрому асфальту.
Инстинктивно она наклонилась и подобрала его. Это был не рисунок, а какой-то стремительный набросок, сделанный углем и пастелью. Та же энергия, та же неистовая сила.
Мужчина обернулся. Его взгляд скользнул по ее замершей фигуре, потом опустился на лист в ее руке.
– А, беглец, – произнес он спокойным, низким голосом, в котором не было ни досады, ни раздражения. Он отложил кисть и встал.
Только теперь Алисия разглядела его. Невысокий, в потертой кожанке, забрызганной краской. Волосы, слишком длинные для ее представлений о приличии, спадали на лоб. Но главное – глаза. Не цвет, а выражение. Они были живые, любопытные, будто он только что проснулся и с интересом разглядывал мир вокруг, в котором Алисия уже давно просто существовала.
– Извините, – автоматически сказала она, протягивая ему лист. – Ветер.
Он не взял его сразу, а внимательно посмотрел на нее, и ей почему-то стало неловко под этим взглядом, будто она сделала что-то не так.
– Он вам нравится? – вдруг спросил он, кивнув на набросок.
Алисия растерялась. Честный ответ «нет, это хаос» показался ей сейчас удивительно грубым.
– Он… очень энергичный, – выдохнула она, найдя самый нейтральный вариант.
Мужчина улыбнулся. Улыбка его была немного усталой, но теплой.
– Тогда оставьте его себе. На память о том, как почтили своим вниманием мой творческий беспорядок.
Он повернулся к мольберту, словно их разговор был исчерпан, и снова погрузился в свое буйство красок.
Алисия постояла еще мгновение, скомканный лист в руке, чувствуя себя нелепо. Затем, так и не найдя слов, кивнула его спине и пошла дальше, к выходу с бульвара.
Дома, разбирая сумку, она снова наткнулась на тот лист. Собиралась выбросить, но рука не поднялась. Она положила его на кухонный стол, пока готовила ужин. Край глаза то и дело натыкался на беспокойные, рваные линии.
Позже, за чашкой чая, она все же взяла его в руки и стала вглядываться. Сначала она видела только хаос. Но потом, отстранившись от желания найти смысл и порядок, она начала видеть другое. Она увидела, как угольная линия не ломается, а изгибается с упругой силой, как мазок пастели не мажется, а летит, задавая движение. И эти сталкивающиеся цвета… они не спорили, они пели. Громко, дисгармонично, но полнокровно и яростно.
