Настоящее
По дороге к дому босса
Отчаянно бегу по широкой дорожке в элитном коттеджном посёлке.
Автомобиль сюда не впустили. Как и меня. Если бы не мои
настоятельные мольбы.
Жарко припекает летнее полуденное солнце. Ноги ноют. На каблуках
да в узкой юбке карандаш удобнее ходить по офису, чем скакать к
дому босса, которому ни с того ни с сего приспичило получить
рабочие данные. Папка у меня в руках. Старательно пытаюсь не смять
бумаги.
Нахожу своего босса в шезлонге возле бассейна, потягивающим
жидкость чайного цвета из рокса. Он смотрит на меня. Брови сурово
сведены к переносице.
Я опять чувствую, как у меня трясутся поджилки. Его взгляд
становится требовательным, потому что я не сдвигаюсь с места, как
будто забылась для чего сюда пришла.
Я рассеянно всплёскиваю руками, подхожу ближе и отдаю ему
бумаги. Вновь отхожу на приличное расстояние. Опыт подсказывает,
что начальством надо так: чем дальше от него, тем лучше у работника
настроение.
Вот козёл лощённый! И фамилия подходящая — Сата́нов. Только вот
за глаза все его кличут Сатано́в. Сатана.
И чего это он в отпуске решил поработать? Очень интересно. Его
секретарша Любочка на это недоумённо пожала плечиками и передала
мне бумаги, которые он просил. Думала хоть месяц от него отдохнуть,
ведь весь офис вздохнул легче, когда он объявил о своём отсутствии.
Но видимо не судьба. Да-да, работаю я тут без году неделя, а уже
задолбалась: босс всё время вяжется ко мне.
Мой начальник берёт папку, внимательно листает её, и закрывает.
После он не спеша ставит стакан с напитком на небольшой столик
рядом. А я всё это время мысленно умираю от страха.
Тридцатипятилетний, высокий красавец брюнет с глазами самого
глубокого синего цвета, с рельефными мышцами спины, рук, ног, с
потрясающе накаченным задом, он внушает мне неописуемый ужас и
одновременно щекочущее чувство возбуждения.
— Ну что, Иванова, допрыгалась? — спрашивает он.
— А-андрей… А-андрей Александрович, а ч-что случилось-то? — мой
голос предательски дрожит.
— Она ещё спрашивает! — так же грозно возмущается мой
красавец-босс.
— Я и вправду не понимаю, Андрей Александрович, — готова
расплакаться, хотя обычно в таком не замечена ни разу.
— Ты придуриваешься или вправду не понимаешь? — его всегда
насупленные брови вдруг взметаются вверх от удивления.
Я проглатываю язык и отрицательно качаю головой.
— Иванова, мать твою, ты готовила еженедельный отчёт?
— Д-да, — осторожно протягиваю я.
— Какого хера он косячный, м? — вновь раздаётся
требовательно.
Я забываю, как дышать, вспоминаю, что могла посчитать или
написать не так.
— Какого, Иванова, я спрашиваю?
У меня вообще всё упало, в том числе, самооценка, оказалась
где-то ниже плинтуса.
— А что не так? — сглатываю сухим горлом.
Андрея Александровича аж передёргивает и он вскакивает на ноги.
Падает полотенце и я невольно взглядом скольжу по его стальному
прессу и зависаю на пахе. Такого огромного содержимого плавок,
обтягивающих мокрой тканью его весомое достоинство, я никогда ещё
не видела. Подумала так, будто их было у меня вагон и маленькая
тележка. Достоинств этих.
— Ты это куда смотришь, Иванова? — голос босса раздражён.
— Я… я… — лепечу я, на секунду прикрывая глаза, затем вновь их
открывая и стараясь больше не смотреть вниз, но взгляд то и дело
соскальзывает.
И встречаюсь с его глазами. Брови сведены, но в мрачном на вид
взоре неожиданно замечаю пляшущих лихих чертей.
— Иванова, ты мне отчёт завалила, а с ним и сделку. А это бабки.
Мои бабки. Моя упущенная выгода.
— Такого точно не может быть, — я категорична, но быстро
сдуваюсь под его насмешливым взглядом и поднятой брови.
Я готова к конструктивной критике, даже к тому чтобы всё
исправить, и разумеется я всё проверю. Но он явно что-то ждёт от
меня. И это точно не новый отчёт. Деньги? Из воздуха я ему их что
ли нарисую?
