Мой персональный ад

Элла

Ставлю перед Черновым старшим блюдо, а потом двигаюсь в сторону младшенького. Беру тарелку с подноса, наклоняюсь и…

Черт побери!

Меня кто-то ущипнул за задницу!

Резко поднимаю взгляд на Максима, который сидит, вальяжно расставив ноги в стороны, и с кривой ухмылкой на меня пялится, да еще имеет наглость подмигивать!

Быстро ставлю тарелку и выпрямляюсь. Правда, рука с моей задницы не исчезает. Она нагло поглаживает мои округлости.

— Что у нас сегодня на десерт? — тихо спрашивает, чтобы услышала только я.

— Тирамису, — судорожно сглотнув, выдавливаю.

Чернов хищно сверкает глазами, сжимает мою ягодицу, и тут я не выдерживаю. Урод!

Чернову позволено все! Реально все! Зажать какую-то девчонку в коридоре — никто даже и не пикнет. Сорвать пару? Ну, что поделать… Максимка балуется. Организовать травлю на младшекурсника? Такое у него увлечение.

Естественно, никто и ничего не замечает. Прямо какие-то шоры на глазах, в самом деле!

А все почему? А потому что его папочка большая шишка. Один из главных спонсоров университета, в котором я надрываю задницу на бюджете, чтобы не закончить жизнь в канаве.

Как бы невзначай наступаю этому животному на ногу, отчего он дергается. Аллилуйя! Его бесцеремонная рука соскальзывает с моих ягодиц.

Прежде чем развернуться и броситься обратно на кухню, замечаю, как глаза Чернова наливаются кровью.

Каждый раз когда я вижу высокомерные рожи мажоров, я просто не понимаю… Почему у одних денег куры не клюют, а другие обязаны корячиться за три копейки, чтобы получить приличное образование?

И да, я имею ввиду себя! В который раз я приехала в особняк с мамой, чтобы помочь приготовить праздничный ужин для сраный богачей. И вот, что мы имеем!

В кухне мама продолжает стоять у плиты. Заметив, что я взвинчена, озадаченно спрашивает:

— Что-то случилось?

Она едва не валится с ног. Шутка ли, третий день, как проклятая стоит у плиты! Спит по четыре часа, чтобы расплатиться за ипотеку.

Я просто не имею право жаловаться. Не имею.

— Нет, все в порядке, — нервно отзываюсь.

А может Макс, забудет, а? Хорошо бы… Я ведь действительно неприметная, точно бледная моль.

Светлая, маленькая, худая, как тростинка. Ну, зачем я ему нужна? У Чернова в распоряжении все главные красотки универа. Они едва его следы не целуют. Что ему дело до какой-то там первокурсницы Эллы Серебрянской, правда?

Именно такими мыслями я себя пытаюсь успокоить. Через час упорной работы, мама домывает посуду и уходит переодеваться, а я остаюсь вытирать и складывать тарелки.

Я как раз наклоняюсь, чтобы поставить тарелку на нижнюю полку, когда вдруг чувствую толчок. Меня резко хватают за бедра, прижимая к паху.

— Отпусти! — рявкаю, но слышу только надменный смешок.

— Ты меня весь вечер дразнила, блондиночка! Хочешь сказать просто так?

Ч-чего? Он что, обкурился?

— Пусти!

Я пытаюсь подняться, но Чернов, ублюдок, нажимает рукой на поясницу, заставляя меня оставаться в крайне унизительном положении.

Моя задница поднята к верху! Я практически стою на коленях! Что он себе позволяет?

— А если не отпущу, то что?

Ну все, козлина! Сам напросился.

Я действую машинально. Хватаю тарелку, отталкиваю локтем Чернова, а затем, развернувшись, бью этого мерзавца по голове.

Раздается ужасающий треск. Дорогой фарфор разбивается о голову парня.

В ужасе смотрю на свои руки, по которым стекает кровь, а потом поднимаю испуганный взгляд на Чернова.

Он в бешенстве. Его лицо искажается яростью.

— Ты что, совсем страх потеряла? — рычит, хватаясь за часть головы, где стекает кровь.

Мое сердце колотится так сильно, что кажется — оно вот-вот пробьет грудную клетку.

— Т-ты сам виноват… — выдыхаю, заикаясь. — Ты… ты лапал меня!

Он резко вскидывает голову, а глаза вспыхивают опасным огнем.