Моя!

Снова я практически повисла на ажурных чугунных воротах. Варежки примерзли к заледеневшему на морозе металлу, а я чуть ли не лицом касаюсь чугунных звеньев, чтобы рассмотреть особняк за высокими соснами. Он должен быть дома, должен. Сегодня первое января, уже полдень. Я точно знаю, что Борис никуда не уезжал, прошерстила весь интернет до дыр. Да и секретарша его новая, моя подруга, сразу сказала, улетит второго января. Новый год встречал дома. Ресторанное обслуживание, простит… Дорогие, короче, женщины и старые партнеры по бизнесу. Всё как всегда.

Снова отхожу от ворот и нажимаю на звонок. Интересно, меня слышит кто-нибудь в этом чертовом доме или нет? Поднимаю голову и сердито смотрю в камеру, чей крохотный красный огонек издевательски моргает мне. Ну охрана-то должна быть или у них приказ меня не пускать? Снова?! Да сколько это будет продолжаться, мы же договорились с Борисом!

Слышу едва различимый шум приближающейся машины, точнее, двух. Два черных внедорожника, сверкая чистыми тонированными стеклами, останавливаются у ворот, которые медленно распахиваются. Плевать на всё! Я кидаюсь в образовавшуюся щель быстрее лани, но… Они быстрее. Его верные псы всегда быстрее. Всё до боли знакомо: рывок за шиворот старой куртки, руки перехвачены до боли за спиной, а я коленями в рыхлом снегу. Рычу, пытаясь поднять взгляд на того, кто только что ступил начищенными коричневыми ботинками на снежную дорогу.

— Эх, Яночка, что же ты, какая глупая, а? — присаживается на корточки напротив меня Борис.

Его стальные глаза встречаются с моими зелеными, замораживают своим взглядом, отчего по позвоночнику пробегает ледяной холод.

— Я говорил тебе не приходить сюда больше?

— Урод! — невольно вырывается из меня.

— Говорил, — удовлетворенно кивает Борис, — Предупреждал, что в таком случае ты не увидишь больше сына? Предупреждал. Сегодня что, пятнадцатое число или я что-то запамятовал? — обращается к своим охранником, и те дружно рыкают в ответ, что нет, — Тем более, насколько я помню, в том месяце ты не пришла.

— Я не могла, болела, — огрызаюсь в ответ.

— Ну извини, ты пропустила свое число, день посещений, а я виноват? — обиженно дует красивые губы Борис, — Сегодня не твой день, Яночка.

Встает с корточек и меня рывком поднимают с колен.

— Пошла отсюда! — рявкает Борис.

— Прошу, я подарок принесла, пожалуйста! — тянусь к Борису, но мне не дают, снова оттягивают от мужчины, отца моего сына, — Новый год, пожалуйста!

— Новый год, говоришь, — задумчиво произносит Борис, — Давай сюда свой подарок.

— А увидеть, Сашеньку? — с надеждой умоляю я.

— Я похож на Деда Мороза? — удивляется Борис, — Встреча, как обычно, пятнадцатого числа. Не пропускай.

— Ладно, ладно, прости, — тараторю я, достаю из-за пазухи симпатичного плюшевого мишку в бандане и кожаном жилете и кулек с конфетками Мишка на севере, — Вот, передай, Сашеньке.

Протягиваю все это Борису, а тот брезгливо разглядывает мои подарки.

— Получше ничего не могла купить? — морщится он, — Возьми, — приказывает одному из охраны и тот сгребает своими лапищами мишку и конфеты.

Борис делает шаг к своей машине, садится, поправляя полы черного дорогого пальто.

— Ты точно не позволишь увидеть Сашеньку? Я правда болела… — делаю последнюю попытку, практически умоляю его.

В ответ получаю ухмылку, и Борис исчезает за закрытой дверью машины. Черное тонированное окно полностью скрывает всех, кто находится внутри. Уж я-то это точно знаю. Сама там была всего пару раз, и мне этого было достаточно.

Машины трогаются, выезжают за ворота, а я иду следом, едва волочу ноги. К дому мне идти нет смысла, меня не пустят к сыну. Лучше не злить Бориса, иначе долго не увижу Сашеньку, и ни один суд мне не поможет.