Глава первая: начало
Лисица.
Девочку, которой было суждено стать избранницей одного из
сильнейших мужчин нового мира, подруги называли лисой.
У Марлен были золотисто-медные волосы, – никак не рыжие, – и все
же, именно с этим хитрым животным невольно ассоциировали
девочку-женщину Марлен.
Сложно сказать, где берет свое начало эта история. Возможно, она
началась на Млечной Арене, когда лисица впервые победила в гонке и
пришла за наградой к Догану Рагарре. Именно тогда ящерриный судья
впервые увидел гонщицу, которая впоследствии перевернула с ног на
голову весь его отлаженный мир.
Возможно, эта история началась, когда он впервые пришел к ней в
камеру и позволил себе то, чего мужчина позволять не должен, как бы
силен и влиятелен он ни был.
Или тогда, когда признал её своей фавориткой.
Или, когда был готов отдать девушку на растерзание толпы? Когда
отдал приказ её убить?
И все же… эта история началась намного раньше, когда крошку
Марлен, убитые горем родители были вынуждены отдать на обучение в
гонщицы. Чтобы эта веселая, домашняя, привыкшая к родительской
ласке лисичка на протяжении многих лет, вдали от родительской опеки
училась убивать, соблазнять и выживать.
Долгое время Марлен была отщепенцем, не такой, как все, ведь у
нее, в отличии от других учениц, были родители. Ей завидовали. Её
ненавидели.
Лишь спустя много лет Марлен смогла понять, почему родители
поступили с ней так жестоко.
Гонщицы были главным развлечением города Мыслите, их выступления
на арене вызывали всеобщий восторг, но цена высока: многие умирали
во время гонок.
И все же, как бы тяжело ни было в обучении, до поры до времени
эти девочки были неприкосновенны, и никто не имел права причинять
им ощутимый вред. Так приказал Доган Рагарра. Все следовали
приказам Рагарры.
Марлен тоже следовала, но лишь до поры до времени … пока не
научилась кормить с рук мужчину, приказам которого следовали
все.
Ее называли лисой, и она стала избранницей одного из сильнейших
мужчин нового мира.
- Доган Рагарра подарил нам целый мир!
- Да будь он проклят, этот Рагарра! Сколько всего он у нас
забрал: семьи, которых мы никогда не заведём; дети, которых никогда
не родим. Он лишил нас возможности идти по улице, не оглядываясь,
не ощущая липких взглядов и не слыша смешков вслед! Мы его игрушки,
и он веселится, наблюдая, как мы подыхаем!
- Марлен, не смей так говорить!
- Что мне остаётся, если вы все молчите?! Не делайте вид, будто
не понимаете! Как только мы перестанем быть гонщицами, те люди, что
выкрикивают наши имена на Млечной Арене, разорвут нас на куски! Вы
же помните, что происходило с теми, что были до нас!
- Марлен!
- Ну что, Марлен, разве вы не понимаете…
- Марлен!
Девушка смолкла. Она нахмурилась, осмотрела круг притихших
гонщиц, и наткнулась на строгий (осуждающий?) взгляд Джин.
Ей стало стыдно за вспышку гнева, раньше она всегда умудрялась
держать свои мысли при себе, но сегодня не удержалась. Ситуация,
казалась, способствовала тому, что у неё развязался язык.
Девушки находились в лесу, ночью, почти на границе города
Мыслите. Они сидели вокруг костра, отблески от которого рваными
согревающими мазками ложились на их красивые лица.
Вчера прошли ещё одни соревнования на самой опасной и почитаемой
Млечной Арене, которые принесли городу рекордное количество
средств. За это молодым гонщицам-победительницам позволили
ненадолго вырваться на волю – в поход.
Вот так шестеро девушек, прихватив пледы, алкоголь, палатки и
тёплую одежду, в сопровождении охраны выехали в лес. Охраны было
много, все они «затаились» где-то за деревьями, так, чтобы при
малейшей необходимости можно было добежать до девушек.
