Мятное сердце

                   Нужно пройти через пропасть,

чтобы оказаться на другом берегу.

Так начинается все новое.

Эльчин Сафарли. Мне тебя обещали

Прикрыв глаза, Макс втянул носом воздух: ночь пахла не влажной пожухлой листвой и горьким вермутом, а отчаянием, от которого сводило скулы. К счастью, под утро этот злой дух стал улетучиваться.

Дождь без умолку шептал в распахнутое окно, а ветер раскачивал хлипкие створки, позвякивая стеклами. Свет уличных фонарей проникал в комнату, рисуя на стене перекошенный желтый квадрат.

Макс поднял ворот пальто и устроился подле кровати — до восхода оставалось совсем немного.

Карина спала на животе, широко раскинув руки. Ее рыжие волосы спутались на затылке в замысловатое перекати-поле, а силуэт, проступающий в изгибах сорочки, окутало равномерное сероватое свечение. Шерстяное одеяло сбилось гармошкой у ног, как побежденный в схватке зверь. На крошечном столике у изголовья компанию друг другу составляли полупустая бутылка и замызганный стакан. Пребывая в забытьи, женщина то дергала пальцами, то вздрагивала, словно ужаленная.

— Как ночь? — Константин повис над подоконником, поглаживая бороду. Он выцвел и истончился от усталости, но улыбнулся, завидев Макса.

— Без происшествий, — отозвался тот.

— Вот и славно. Вообще-то я думал, что уже не найду тебя здесь. Как она?

— Трагедия личного характера — развод. Плюс, Карина гуляет во сне, а окно не закрыла, — объяснил Макс и, кивнув на столик, заключил: — Поэтому, коль уж выбирать наименьшее из зол…

— Значит, обошлось. Это хорошо, — протараторил наставник, расположившись напротив. — Она справится. Полагаю, твоя миссия на этом завершена.

— Похоже на то. Я слышал про Лайку. Мне очень жаль...

Подопечный Константина, Герд Лайка, скончался от острого сердечного приступа. Обеспокоенные соседи обнаружили тело двумя днями позже. На здоровье старик не жаловался — нагрянувшая смерть застала его врасплох.

— Не жалей, мой мальчик. Жизнь мудрее, чем кажется, — подавшись вперед, Константин поджал бесцветные губы и трясущейся ладонью потрепал Макса по плечу. — Знаешь, какими были его последние слова? «Спешу на яркий белый свет: где были стены, там их нет».

— Он видел тебя?!

— Нет, но я верю в то, что он увидел нечто большее.

Макс чувствовал, что встретиться с учителем снова ему не суждено.

Константин не появлялся уже несколько дней, и сейчас, когда его силы были на исходе, потупил взгляд и произнес, запинаясь:

— Светает. Мне пора... Надо бы повидать Антона. Школьная пора в разгаре, а этот сорванец то и дело переходит дорогу с закрытыми глазами. Сегодня у меня нехорошее предчувствие. Да, Максимилиан, хочу кое о чем попросить тебя… Пожалуйста, присмотри за Елизаветой. Боюсь, на нее меня уже не хватит. Там все сложно...

— Непременно, — ответил Макс без колебаний. Его изумрудный взор померк от одной мысли, что отныне придется нести службу в одиночестве.

— Спасибо. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Прощай... Помни о своем предназначении и держись подальше от Валарда, мой тебе совет.

Фигура наставника затрепетала, как пламя на ветру, и исчезла, оставив после себя едва заметный белесый всполох.

Очнулся Макс не сразу. Отогнув ворот пальто замерзшими пальцами, он поднялся и осмотрел комнату.

Светящийся желтый квадрат на обоях погас. Карина перевернулась на спину и застыла на простынях, небрежно закинув левую руку за голову. Длинные ресницы елозили по припухшим нижним векам — ее сон все еще был беспокойным, но уже не вызывал опасений.

Дождь редел, фонари тускнели, а заря неумолимо прорезалась сквозь бреши в настиле из облаков.

Убедившись, что угроза миновала, Макс взмыл в воздух и завис над подоконником. Он уже было собрался уходить, как вдруг услышал протяжный скрип и обернулся.