Сью проснулась от будильника. Прошла на кухню в белье, накинув рубашку и выпила кофе. Её ждал уже теплый завтрак, состоящий из яйца и мяса. И редкость современного мира – это кекс с шоколадом и сахарной посыпкой. Открылись занавески и лучи солнца ворвались в комнату, заполнив собой весь дом. Сью вздрогнула от яркого света. Обычно она открывала занавески в 12, а то и в 14 часов. Очередной сбой системы. Надо бы поменять место жительства, подумала Сью. Но я не могу переехать в центр, мне нужен маленький, уютный дом на окраине, желательно с садом, заполненным зеленью. Это была причина, которую она озвучивала всем знакомым и друзьям из далекого и близкого прошлого. На самом деле, не особо много ты можешь себе позволить, когда твои накопления профессия не соответствует твоему уровню. Кровать была не застелена, книги лежали по всей спальне. Сью прошла в гостиную, усевшись в кресло, которое она нашла на помойке и позже обшила тканью и покрасила. Она думала, думала о своём обычном рабочем дне, о неделе, о людях, которые её окружают. Её жизнь шла, текла и стремилась вперед. Сью очень любила читать книги, не отредактированные современными цензорами. Она могла провести хоть целый день за чтением и какао с зефиром, который приносил бот-дворецкий, слегка искрящийся от высокой влажности в доме. Камин грел тёплым изображением огня и царила уютная атмосфера. Хоть где-то отклеивались экраны с обоями и электронными изображениями, на которых появлялись водопады, леса и теплый камин. Этот дом разваливался на глазах по кирпичику, но он был её тёплой крепостью. И ей не хотелось покидать его никогда, даже под предлогом конца света. Даже в моменты, когда шел ливень и с крыши начинал лить уже не электронный водопад, это был ее форт. Хотя её микрорайон не был окраиной, к которой стремился каждый житель шумного центра. Каждый день в 16:40, как по часам приходил представитель муниципалитета их района, он приносил бумаги на переселение и передачи дома в собственность города. Но то Сьюзен не нравился дом, то микрорайон, в котором он находился. И расстроенный застройщик уходил после двух чашек чая и беседы, никогда не заканчивающейся в его сторону. Но и район нельзя было назвать окраиной, так как город этот был механизмом жадно поедающим и поглощающим к себе все, что было на его пути. Линий метро и развилок на них было столько, сколько у векового древа. И каждая линия представляла собой определённый коридор районов, в котором царила определенная атмосфера и текла своим чередом жизнь. И перейдя с одной линии на другую, например, с линии оливкового цвета на линию желтого ты мог затеряться, пройдя пару шагов. Да, начало, середина, конец линии были, как три сестры, похожие, но абсолютно разные. Сью была с района искусств, у неё было высшие образования включая и техническое. Поэтому она хорошо знала почти все части города и могла доехать даже до Чертежной улицы хотя и понимала только несколько знаков и обозначений в вечно меняющемся табло с картой города. Но она особо не любила ходить по шумному, грязному и прогнившему городу. Только по привычке она выходила из своего дома за кисточками, холстами и красками. Заходя в разнообразны лавки за разными предметами для своего творчества. Так же дикостью для неё было покупать все принадлежности у ботов, а не у людей, хоть и их осталось мало. Старые лавки с «живыми» продавцами вытесняются новыми технологиями.
И как не удивительно, в этом технологически и демократически развитом обществе были и штрафы. Недавно Сью получила штраф за то, как утверждала бумага, что она прошлась в косынке и красном шарфе по аллее Изменений, тем самым агитируя своим видом к началу антиправительственной деятельности. Санкции от штрафа заключались в том, что она должна два дня работать над государственным заказом. И эти заказы были у каждого жителя СЗН, представляли они собой произведения искусства или научные работы, выполняемые для государства за штрафы. В этот раз Сью получила портрет какого-то усатого, старого, но вечно улыбающегося чиновника 2-го уровня доступа. Вы зададите вопрос: а как художник мог рисовать человека даже не зная, кто он такой? И я вам отвечу, художники, писатели и люди индустрии кино имели доступ выше, чем чиновники 2-го уровня. У них на руках была вся биография этого человек будь то великий полководец, как Александр Македонский или великий писатель как Достоевский. По передатчикам они также получали клонов этих людей и могли делать с ними все, что потребуется для картины или другого произведения искусства. Клоны эти не обладали никакими отличительными чертами, это были обычные манекены, но живые. Им не требовалось еды, воды, отдыха. Но и работа с каждым клоном записывалась через клона и при действиях нарушающих порядок, клон мог в любой момент рассыпаться в пыль или превратиться в кисель.
