Андерос
Голова девушки расслабленно лежала на его руке, покрывая большую
часть мягких подушек водопадом огненных волос. Ему нравился ее
запах. Сладкий и терпкий одновременно, навевающий мысли о спелых
ягодах вишни, чей сок, стекающий по гортани, взрывался яркими
вкусами. И, наверное, что самое интересное, каждая девушка,
оказавшаяся в его покоях, имела свой особый аромат, несомненно
чаруя и увлекая за собой.
Вот и теперь, очередная юная душа, обученная искусству любви с
малых лет только для того, чтобы подарить последний месяц своей
жизни императору, лежала в его постели. Андерос с наслаждением
втянул носом воздух, ощущая приятное тепло, исходящее от девичьего
тела, что жалось к нему будто бы в поисках спасения. Иллия...
Кажется, именно так ее звали. Он редко запоминал имена девушек,
которых к нему приводили, но абсолютно точно хранил в своей памяти
их последний взгляд, перед тем как отправиться на обещанную казнь.
Сколько бы их ни было, а глаза всегда были полны одной и той же,
необъяснимой печалью. Они влюблялись. Жаждали его и каждый раз
просили сохранить жизнь, однако в глубине души уже давно смирились
со своей неизбежной судьбой.
Девчонка тихо сопела рядом, беспокойно шевеля пухлыми, алыми
губами. Ему вдруг захотелось взять ее прямо сейчас. Такую спящую и
беспомощную, не ведающую о поползновениях на свое молодое тело со
стороны великого императора. Безусловно, когда она откроет глаза,
то непременно ответит и на поцелуи, и на мягкие касания, но уже не
так робко, как в первую ночь, проведенную с Андеросом.
Не став останавливать свой внимательный взгляд на приоткрытых
губах, мужчина спустился чуть ниже, проведя свободной ладонью, едва
касаясь, по оголенной, аккуратной груди. Даже во сне ее соски
соблазнительно стояли и он невольно сглотнул выступившую слюну.
Андерос словно давно не ел и теперь перед ним стоял целый поднос с
жареным мясом. И он желал. Желал провести языком по твердым ореолам
сосков, прикусить их и чуть оттянуть, чтобы даже во сне она стонала
от боли. Ему хотелось провести языком по ярко вырисовывающейся
ложбинке вниз, обвести впалый пупок и, не останавливаясь,
проследовать к пылающему жаром лону. Он был пленен. Но пленен
далеко не самой девушкой, которую, уже завтра, сменит другая. Его
пленила похоть, от которой ни скрыться, ни убежать. Он любил
красивые тела, любил слышать мучительно сладостные стоны и
чувствовать дрожь в теле той, что оказалась под ним. В его власти
были и будут тысячи таких наложниц и каждую он будет желать как в
первый раз. Возможно, в его понимании это вполне можно было назвать
любовью. Он любил свой сокровенный сад цветов, которые, в конце
концов, окажутся беспощадно сорваны, подарив своему великому
императору глоток опьяняющего воздуха.
Андерос ощутил, как наполняются кровью и желанием его чресла, и с
этим желанием невозможно бороться. В такие моменты здравый рассудок
напрочь покидал его тело и дух, оставляя на волю жадного
возбуждения. Он осторожно приподнял голову рыжеволосой, чтобы
освободить руку и, не став терять ни мгновения больше, навис над
ней, чувствуя, как в изнеможении горит каждая клеточка его тела.
Она спала крепко, и за тихим, шелестящим дыханием он слышал стук ее
сердца, что переплетался с его собственным. Не выдержав, Андерос
коснулся губами нежной кожи, пропитавшейся ароматом масел и пота.
Спустился чуть ниже и повел непрерывную дорожку из мягких касаний
вниз, прямо к горячей груди. Он, словно голодный зверь, втянул в
рот темный холмик, начав покусывать бугристую плоть. Девушка чуть
вздрогнула, но не проснулась и тогда Андерос пошел дальше,
спустившись к чуть выпуклому животу, лизнув пульсирующую кожу и
оставив влажный, длинный след прямо до идеально гладкого
лобка.
