Барабаню кулаком в дверь что есть
сил, но никто не отвечает. Вдавливаю кнопку звонка, но результат
тот же. По моим щекам катятся слезы. Меня колотит, обжигает ледяным
ужасом. Так страшно, что даже дышать получается урывками.
— Открой! Ну же! — кричу я,
продолжая бой с дверью.
Совсем недавно у меня были ключи от
этого замка. Хотя нет. Замок уже не тот. Я смотрю на металлический
глазок, который блестит чистотой, и понимаю, что он новый. Она
сменила даже замки.
Выдыхаю, прикладывая ладонь к
дверному полотну.
— Открой, пожалуйста, — шепчу, не
сдерживая слез.
Мне плохо. Очень плохо. А она
единственная, кто может помочь. Я хочу слышать ее ворчливые
замечания, ее грубый голос. Я хочу знать, что поступила верно, и
она меня поддержит.
— Пожалуйста, — умоляю, продолжая
колотить в дверь, — открой. Тетя!
И она открывает. Не сразу. Я едва не
сползаю на колени, желая обхватить себя руками и рыдать на пороге
чужого для меня дома. Смотрю на тетю. Она медленно качает головой,
и мне становится по-настоящему страшно. Что с ней стало? Почему она
выглядит так?
Потрепанный халат скрывает ее
некогда крепкое тело, кожа бледная, под глазами темные круги.
Волосы топорщатся клочками в разные стороны. Губы потрескались. Я
цепляюсь за каждую деталь, которую помнила едва ли не всю свою
жизнь, и, пораженная, замираю на месте. Что с ней произошло?
— Тетя?
— Здравствуй, Элла, — шепчет она
дрожащим голосом и отступает, приглашая меня войти. — Я не ждала
тебя. Предупредила бы...
— Тетя? — продолжаю повторять, делая
первый неуверенный шаг. — Что с тобой?
Тянусь к ней, позабыв о собственных
горестях.
Она не позволяет к себе
прикоснуться. Только стягивает широкий пояс халата и отходит. Я
делаю второй шаг, переступая через порог, и сразу в нос ударяет
затхлый запах, царящий в полумраке некогда родной квартиры.
— Ты как? — спрашивает она,
дотрагиваясь до двери. Закрывает ее, но на меня не смотрит. —
Давненько не виделись.
— Прошло совсем немного, — уточняю
я, с ужасом понимая, что тетя словно отсутствует здесь.
Я вижу ее, могу коснуться, но в то
же время она словно призрак с пустыми глазами. Где та энергия, что
сбивала любого с ног? Где та мощь, о которой я мечтала, подражая
тете? Где та невиданная сила, губившая ее врагов? Где это все?
Почему она похожа на привидение, запертое в квартире-клетке?
— Да, немного, — призадумавшись, она
соглашается. — Что-то я совсем сбилась со счета. Кстати, будешь
чай? Идем, я угощу тебя печеньем. Ты, наверное, устала с дороги, —
бормочет себе под нос и, разворачиваясь, направляется на кухню.
Я бреду следом, осматриваюсь. Мир,
который так был близок мне и дорог, потерял все. Что здесь
произошло? Почему так давят стены и так сложно дышать полной
грудью? Я хотела найти здесь спасение после всего, что произошло, а
нахожу лишь застывший в воздухе страх.
— Тетя, — шепчу, входя на кухню.
Она сидит за столом, сложив перед
собой руки. Смотрит куда-то вперед. Я подхожу, кладу ладони на ее
руки. Тетя вздрагивает.
— О, прости. Кажется, я
призадумалась...
— Тетя, что с тобой?
Она поднимает голову, и я могу
видеть смущенную улыбку на ее потрескавшихся тонких губах.
— Прости меня, малышка. Прости... Я
не должна была отпускать тебя. Столько плохого там произошло...
Столько ужасного с тобой случилось... Она не достойна быть твоей
матерью...
Тетя продолжает бормотать, опустив
голову, а я уже и не слушаю. Прижимаясь к ней, обвиваю руками,
словно хочу защитить эту слабую женщину и погружаюсь в мысли,
вдыхая слабый аромат сигаретного дыма от ее волос.
— Нам нельзя... — ее последние слова
звучат, как гром. Я вздрагиваю и смотрю на тетю.
— Что нельзя?
Она вновь поднимает голову, и я вижу
на ее бледном лице слезы.
