— Я же просила тебя не заходить туда. Я просила!
Голос Сони впервые за всё время знакомства звучал взволнованно,
вот только радости от этого не было никакой. Юра ощущал себя
попавшим в сказку о Синей Бороде, причём в роли Бороды был не
он…
Что ж, ты хотел вывести Соню на эмоции? Хотел увидеть, какой она
будет, когда начнёт хоть что-то чувствовать? Получай!
— Я…
Он не знал, что сказать. Просто не мог найти слов, до сих пор
пребывая в шоке от увиденного. Хотя казалось бы — давно должен был
догадаться, что не зря Соня запретила ему заходить в эту чёртову
комнату…
Ох, лучше бы она и вправду была чёртовой, а не… не…
— Извини… — выдохнул Юра и вздрогнул от того, как исказилось от
яростной боли лицо Сони.
— Что?! — прошипела она, сверкая глазами. Губы её дрожали. — Ты
считаешь, этого достаточно?! Я ведь просила тебя, просила! Зачем ты
полез туда?! Зачем?!
— Просто хотел понять…
— Что понять?!
— Понять тебя. — Юра сделал шаг вперёд и попытался взять Сонино
лицо в ладони, но девушка отшатнулась в сторону и решительно
мотнула головой, избегая его прикосновений. — Я хотел понять,
почему ты такая.
— Понял? — горько усмехнулась Соня, и Юра заметил, что в её
глазах застыли слёзы. Жуткое зрелище, оказывается, представляет из
себя непролитое, не пережитое до конца горе. Как выкопанная могила
рядом с гробом, который нужно опустить туда и закопать, но пока всё
выставлено на всеобщее обозрение.
— Да. Понял. И я… Послушай…
— Я не хочу ничего слушать. — Соня сделала ещё шаг назад. — Я
хочу, чтобы ты ушёл. Как можно скорее. И не возвращался!
Никогда!
Она развернулась, явно собираясь убежать, но Юра не дал — на
свой страх и риск остановил её, обняв обеими руками и прижав к
себе, не сильно, но так, чтобы не могла вырваться.
— Соня, я могу помочь тебе.
Она всхлипнула и прошептала с такой безнадёжностью, что Юра
замер, не в силах осознать…
— А если я не хочу, чтобы мне помогали?..
За две недели до…
Юра
Юра запрокинул голову и посмотрел в стремительно мрачнеющее
небо. Собирался дождь — нет, даже гроза, и, кажется, сильная, —
поэтому светлый июньский вечер постепенно превращался в тёмный и
почти осенний, ветреный. Где-то вдалеке над городом уже вовсю
грохотало, но до набережной и моста, на котором стоял Юра, дождь
ещё не дошёл.
Парень усмехнулся и накинул на голову капюшон толстовки. За
неимением зонтика хотя бы так защитить свою дурную макушку от
городского, далёкого от экологичности ливня. Хотя если будет
сильная гроза, то эта хлипкая тканевая преграда едва ли поможет.
Надо бы бежать к метро… Тут как раз пешком минут пять, а если
поторопиться, и того меньше. Но не хочется.
Юра опёрся ладонями о заграждение и вгляделся в коричнево-серую
муть воды под мостом. Гадость какая… А ведь есть же люди, которые в
этой реке купаются, он сам видел подобных любителей городской
бензиновой водички. Хотя бензин, скорее всего, не самая большая
беда в этом случае. Юра в такую реку не полез бы даже за деньги, за
что его вечно упрекала Настя. Нет, не за отсутствие интереса к
купанию — за излишнюю разумность и нелюбовь к авантюрам. У неё,
наоборот, в попе горело детство, несмотря на то, что Настя была
старше Юры на два года. И до этого дня он считал, что подобное
несовпадение характеров, наоборот, к лучшему: она — газ, он —
тормоз, и вообще противоположности притягиваются… А вот Настя, как
оказалось, считала иначе.
— Ты пойми, — выговаривала она Юре пару часов назад, сидя на
кухне квартиры, которую они снимали на двоих уже целых два года. —
Ты хороший и замечательный, но… Юрик, с тобой же со скуки можно
сдохнуть! Каждый раз, когда я хочу развлечься, ты сомневаешься и
тормозишь. Я из-за тебя даже с парашютом не прыгнула!
