Оксана, закусив губу, стояла возле
своей кровати и смотрела на развалившегося на ней шефа. Он спал,
чуть посапывая и широко раскинув руки, как человек с кристально
чистой совестью. Даже ненавистное лицо казалось сейчас милым:
расслабленное и мягкое, оно было каким-то беззащитным, лишённым
привычной суровости. И если бы не стойкий запах перегара,
заполнивший комнату, как дым во время пожара, она бы даже
залюбовалась.
Оксана отвернулась и повела
затёкшими плечами. Из-за шефа, занявшего её кровать, она была
вынуждена ютиться на крошечном кухонном диване, страдая от
невозможности принять удобную позу. В итоге всё-таки свалилась с
него под утро, набив небольшую шишку на лбу. И теперь собиралась
предъявить эту шишку шефу и потребовать компенсации за неудобства.
Денежной компенсации, разумеется. Больше ей ничего от начальника
нужно не было. Только премию бы заплатил.
Хотя… вдруг вздумает уволить? От
Алмазова вполне можно было ожидать подобного поведения. А что,
почему бы и нет? Оксана видела его в абсолютно непрезентабельном
виде: держала за шиворот, пока шефа тошнило за углом ресторана, где
у них проходил корпоратив, потом заталкивала его пьяную тушу в
такси и пыталась вытрясти адрес доставки. И если бы у неё это
получилось, она бы в жизни не привезла Алмазова к себе домой. Но,
увы — шеф только что-то невнятно блеял, а таксист ругался, что
высадит их посреди трассы, если пьяный пассажир оставит свой след в
его драгоценной машине. Пришлось, пообещав горячему кавказцу
тройной тариф, назвать свой адрес, а потом ещё тащить Алмазова на
собственном горбу до лифта и из него до квартиры.
Дома Оксана сбросила шефа на пол,
как мешок с картошкой, посмотрела с ненавистью, хотела пнуть, но
сдержалась. Вдруг вспомнит подобное поведение от собственного
секретаря и уволит? Нет уж. Пусть валяется. А она пока примет душ и
переоденется.
Не было Оксаны от силы минут
пятнадцать, но когда она вышла из ванной, то обнаружила, что
посторонний пьяный предмет переместился из прихожей в комнату, да
ещё и имел наглость улечься на постель и уснуть! Возмущению её не
было предела, и какое-то время она стояла над кроватью, гневно
пыхтя и воображая, как стягивает шефа с постели на пол, а потом —
да-да, опять! — пинает его ногами.
Но ничего подобного Оксана делать не
стала. Во-первых, тогда увольнение ей светит как пить дать.
Во-вторых, перед тем, как лечь, напившийся в зюзю Алмазов стащил с
кровати покрывало и теперь лежал на её постельном белье. Ложиться
туда после него, ещё и пьяного?! Фу!
Ну и в-третьих, Оксана опасалась,
что если потревожит покой шефа, то его может стошнить, и тогда
придётся не только терпеть присутствие этого пьяного тела, но и
убирать последствия. Кто любит убирать за пьяными? Правильно,
никто. И Оксана благоразумно решила, что оставит Алмазова там, куда
он завалился, а сама ляжет на кухне. А утром, когда шеф придёт в
себя, потребует премию.
Вот только утро уже настало, а
начальник в себя не приходил. Спал, аки счастливый младенец, едва
слюни не пускал. И Оксана злилась. Напился, значит, он, а страдает
она! И вообще, почему он здесь, а не у какой-нибудь из своих
фигуристых любовниц?!
«Ты же его сама привезла», — ехидно
напомнило подсознание, и Оксана поморщилась. Ну да, привезла. Она
терпеть не могла своего шефа, но не бросать же его в мороз пьяным
на улице! Он даже без куртки был, в одном костюме. Как на
корпоратив явился — так с него и ушёл. Все думали, что шеф уехал. А
он, видимо, отдельно бухал, в «випке» или вообще в соседнем
заведении. Непонятно только, зачем было нахрюкиваться до подобного
состояния? Хотя это не её дело.
Оксана сходила на кухню, взяла
стакан, наполнила его холодной водой из-под крана, вернулась в
комнату и уже хотела с наслаждением плеснуть эту воду Алмазову в
физиономию, когда он неожиданно открыл глаза. Посмотрел на неё с
недоумением и просипел:
