И пока к пустоте или раю
Необорный не бросит меня,
Я ещё один раз отпылаю
Упоительной жизнью огня.
Н. Гумилёв
ПРОЛОГ
Пространство, заполненное
чернильно-чёрной пустотой, дышало безнадёжностью, тоской и
отчаянием. Ничего здесь не было, кроме них, ни малейшей искры жизни
— только смерть.
Ему показалось, будто кто-то
всхлипнул, и он огляделся, выискивая требовательным взглядом
человека, ради которого пришёл. Маленькая и одинокая фигурка,
съёжившись, сидела посреди абсолютной пустоты, закрыв ладонями
лицо, и он подошёл ближе, сел рядом.
— Не хочешь уйти отсюда? Здесь
грустно и темно, — сказал он, протягивая руку и касаясь крошечного
белого плеча.
Та, к кому он обращался, подняла
голову. Девочка лет пяти, черноволосая и сероглазая, с широкими
бровями и губами, искусанными до крови, смотрела на него
внимательно и серьёзно.
— Я хочу к маме, — пожаловалась она
дрожащим голосом. Нахмурилась, и брови словно срослись,
превратившись в одну. — Ты кто?
— Меня зовут Нарро. А тебя?
Она задумалась.
— Не помню.
— А что ты помнишь?
Девочка всхлипнула, и лицо её
исказилось, будто она собиралась заплакать.
— Маму. Она умерла. Я хочу к ней. И…
— Запнулась, закусила губу. — И ещё к кому-то. Он тоже умер.
— Значит, ты хочешь умереть?
Кивнула.
— А твоя мама? И тот, о ком ты
только что говорила. Они тоже хотят, чтобы ты умерла?
Девочка вздрогнула, и в её взгляде
впервые появилась неуверенность.
— Не знаю…
— Может, они хотят, чтобы ты жила? И
там, позади, неужели не осталось тех, кого бы ты любила?
— Не помню…
— Постарайся вспомнить. Как их
зовут? И как зовут тебя?
— Зовут… — Эхом повторила она. — Их…
Меня… Я помню, как зовут маму.
— И как же?
— Кара.
Он грустно улыбнулся.
— Разве?
Девочка вновь нахмурилась.
— Да… Нет. Не так. Не помню! — Она
вдруг разрыдалась, и он подхватил её на руки, усадил на колени,
обнял и погладил по голове. — Ничего не помню, ничего!..
Она рыдала, а он ждал, молча утешая
её, до тех пор, пока она не затихла, глотая слёзы.
— Постарайся вспомнить ещё
какое-нибудь имя, — сказал он мягко. — Другое, не мамы. Я помогу
тебе выйти к тому, кого ты вспомнишь.
Девочка вздохнула и потёрла мокрые
щёки маленькими ладошками.
— Норд.
Он вздохнул.
— Ещё?
На этот раз она думала очень долго.
Так долго, что Нарро уже начал бояться — больше ничего не
вспомнит.
— Дрейк?.. — прошептала почти
неслышно, и он улыбнулся. Надо же.
— Отлично. — Он взял её за руку. — А
теперь закрой глаза и думай о Дрейке. Я приведу тебя к нему.
— Точно приведёшь?
— Обещаю.
Она кивнула и зажмурилась.
Принцесса Данита
Возвращаясь в общежитие, Данита
чувствовала себя раздавленной. То, что сообщила на стадионе Эмирин,
не умещалось в голове, не осознавалось, казалось дурной шуткой или
сном — разве может умереть дядя Велдон? Покушения всегда обходили
его стороной, но дело было не только в этом: Данита воспринимала
императора человеком, который будет рядом, что бы ни случилось. Так
было всю её жизнь, даже когда они с Дамиром были маленькими и был
жив их отец, а мать ещё не уехала в Мирнарию. Дядя Велдон был для
них с братом скалой, несущей стеной, на которую всегда можно
опереться, и Даните никогда не приходило в голову, что он может
умереть. Даже несмотря на проклятье рода. Она как-то не сомневалась
— дядя справится с проклятьем, решит все проблемы и всё вновь будет
отлично, как в её детстве, когда он носил их с Дамиром на плечах.
Даниту — на правом, брата — на левом.
Принцесса всхлипнула и прижала руки
к груди. В сердце саднило, словно его поранили и теперь оно
кровоточило, как уколотый иглой палец. Только к сердцу, в отличие
от пальца, нельзя было применить заживляющее заклинание. Да и не
оно это болело, а душа. Данита не представляла, как они с Дамиром
будут жить без дяди. Мать предала, отец умер, и только дядя Велдон
всегда был здесь. А теперь его нет.
