… Может быть, тот лес — душа
твоя,
Может быть, тот лес — любовь
моя,
Или, может быть, когда
умрём,
Мы в тот лес направимся
вдвоём.
Н. Гумилёв
Глава первая
Рональда
Над лесом вставало солнце.
Я смотрела на небо, лёжа на
небольшом пригорке, и улыбалась. Я больше всего любила час
рассвета, когда можно просто молча полежать в одиночестве, ни о чём
не думая, ни о ком не беспокоясь, забыв про собственную жизнь,
потому что, глядя в рассветное небо, кажется, что всё это
совершенно неважно.
Ветер шелестел листьями деревьев,
заставляя их перешептываться между собой. Скосив глаза, я
наблюдала, как из норки вылез тушман — маленький пушистый
зверёк-грызун — и принялся с упоением тереть глазки-бусинки, чтобы
прогнать сонливость и умыться. С каждой минутой воздух всё больше
светлел, и я уже могла разглядеть и пространство вокруг себя, и
деревья, обступившие меня со всех сторон, словно они желали меня
обнять. Забавно, ведь кроме них вряд ли найдутся охотники до
объятий со мной.
Над лесом полилась тихая, мелодичная
песнь какой-то маленькой птички. Прислушавшись, я узнала трели
калюжницы — эта крошечная птица с красным брюшком и забавным жёлтым
хохолком на голове больше всего любила петь именно на рассвете,
словно желая поприветствовать начинающийся день.
Наконец, солнце выглянуло из-за
верхушек деревьев и на миг ослепило меня. Я улыбнулась. Оно делало
так каждое утро, а я радовалась — думала, что солнце играет,
подмигивает мне, подбадривает… И никогда заранее не жмурилась,
чтобы не пропустить тот, самый первый, лучик света, который
заглянет мне в глаза. Поймав это приветствие от наступающего дня, я
с наслаждением потянулась, не вставая с прохладной почвы, чувствуя,
как трава щекочет голые пятки…
Я бы очень хотела быть столь же
прекрасной, как и это утро, и природа вокруг меня. Но я, к
сожалению, не была такой. Иногда мне казалось, что это должны
замечать и лесные животные, и рыбы, и даже деревья — но они не
замечали. В отличие от моих сородичей, да и меня самой. Я терпеть
не могла смотреться в зеркало, да и что хорошего я бы увидела там?
Низкую и нескладную полную девушку со светлыми волосами, настолько
жидкими, что голова напоминает ощипанную курицу. Нос — толстый,
мясистый, как пятачок у свиноматки. Огромные губы, из-за которых
меня когда-то прозвали жабой. Хоть уши не торчат и зубы ровные, и
на том спасибо.
Единственная красота — глаза. Они у
меня голубые, как лепестки лесной фиалки, очень редкого лесного
цветка. И если бы они находились на каком-нибудь другом лице,
может, и ничего, но на моём смотрится, как насмешка природы. Тем
более, что у всех нормальных оборотней глаза жёлтые. Точнее, они
становятся жёлтыми после первого обращения. А до этого могут быть
самыми разными. И то, что мои глаза до сих пор остаются голубыми,
говорит только об одном…
— Рональда!
Я вздохнула. Ну вот, начинается. А я
так надеялась полежать здесь ещё хотя бы десять минут.
— Рональда! Рональда, ты слышишь
меня? Отцу срочно нужна твоя помощь!
Я хмыкнула. Ну конечно, кто бы
сомневался.
— Иду, Сильви.
Над моим голосом природа тоже
поиздевалась. Нет бы сделать квакающим, как у настоящей лягушки! А
он у меня обычный, красивый даже.
Я встала с земли, отряхнула юбку,
нацепила башмаки, а затем сошла с пригорка и направилась навстречу
сестре.
Увидев меня, Сильви как всегда
нахмурилась.
— Ну где ты пропадаешь? Каждый раз
так! Неужели ты не можешь подойти поближе к Поляне?!
Я пожала плечами, и она поджала
губы.
— Пойдём. Отец просил привести тебя
как можно скорее. — Она развернулась и поспешила прочь, а я молча
последовала за ней.
Сестра, в отличие от меня,
унаследовала замечательную во всех отношениях внешность нашей
матери. У Сильви прелестные кудрявые волосы цвета золота,
ярко-жёлтые глаза, изящный рот и стройная фигура. Она выше меня на
целую голову и сумела впервые обратиться в тринадцать лет, как и
положено. Сильви очень сильная самка, не смотря на свой возраст.
Сейчас ей всего восемнадцать.
