Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Камень, кинутый в тихий пруд,
Всхлипнет так, как тебя зовут.
В легком щелканье ночных копыт
Громкое имя твое гремит.
Марина Цветаева. «Имя твое, птица
в руке»
Я спала, и мне снился волшебный сон. Высокая стройная женщина
невероятной красоты сидела у гладкого, как зеркало, пруда,
неподалеку от густой рощи, и что-то неспешно шептала, словно
молилась. Её полные алые губы двигались беззвучно, понять слова я
не могла, но и без слов хотелось наблюдать за женщиной вечно. Она
обладала завораживающей красотой: миндалевидные глаза зеленого
цвета, прямой нос, высокий лоб, длинные волосы каштанового цвета,
небольшой аккуратный подбородок с ямочкой. Все вместе эти черты ее
облика, может, и не вызывали восхищения, но, соединившись воедино,
дали потрясающий эффект.
Женщина вдруг
прекратила шептать, посмотрела на гладкую поверхность пруда, и мне
показалось, что ее взгляд проник в мою душу, вывернув ее наизнанку.
Незнакомка нехорошо улыбнулась, что-то уверенно произнесла, и я
резко проснулась.
Несколько секунд я лежала пластом,
пытаясь понять, что за странный сон видела, затем поднялась. Обычно
днем я не сплю, а тут что-то задремала. И напрасно: сон перед
заходом солнца грозил, по поверью, лишь крупными
неприятностями.
Выйдя в прихожую, я окинула себя
критическим взглядом в зеркале и не сдержала кривой усмешки:
колобок на ножках. Сто двадцать-сто двадцать-сто двадцать. Как
говорится, где талию делать будем? Гормоны, будь они неладны. Хоть
разорвись, а с моей копеечной зарплатой так и помрешь одинокой
толстухой. «Любимые» коллеги то и дело с фальшивым сочувствием
качали головой: «Нельзя так запускать себя, Света. Ты же такая
молодая. Сядь на диету, сходи в спортзал». Объяснять и доказывать,
что все бесполезно, я не видела смысла. На учительскую зарплату в
регионе особо не зашикуешь. А уж когда на руках больная мать – тем
более.
Я посмотрела на висевший на стене
календарь: пятнадцатое июня. Мой день рождения. Тридцать три года.
Возраст Христа. Ни мужа, ни детей… Не было и не ожидается… Матери
не стало месяц назад. Спасибо тем же коллегам: помогли организовать
похороны. И что теперь? Правильно, ничего. Пустота в душе. Хоть
кошек заводи. Сразу сорок штук, как любят издеваться над такими
старыми девами, как я, в Интернете.
В кухне, на древнем обшарпанном
столе, накрытом выцветшей клеенкой, стоял в старой фаянсовой чашке
чай. В блюдце – фигурное печенье. Отличное праздничное угощение.
Увы, после выплаты всех долгов у меня оставалось не так уж много
свободных средств, а потому шампанское с мандаринами я позволить
себе не могла. Вспомнив последний прочитанный любовный роман, я
грустно хмыкнула: ресторан на двадцатипятилетие. Постаралась автор,
организовала своей главной героине чудесный день рождения. О
ресторанах мне даже не мечталось. Тут раз в год перед Новым Годом в
кафе выберешься – уже праздник.
Возвращаться к столу не хотелось. Да
вообще ничего не хотелось. Религиозная мать вбила в меня
определенные правила, и если бы не ее воспитание, я уже подыскивала
бы себе веревку. Хотя какая веревка выдержит мой вес…
За окном между тем загорелись
фонари. Пойти, что ли, развеяться? Как раз на улице не особо много
народа, внимание на меня обращать некому будет. Я на секунду
задумалась, потом пожала плечами: почему нет? В нашем спальном
районе жизнь по вечерам практически замирала, народ стремился в
центр, туда, где сверкали неоновыми вывесками магазины и
торгово-развлекательные центры. А тут все было тихо и мирно.
