Сворачиваю газету рулоном и иду на нее.
- Пожалуйста, - она пятится от меня, ее голос срывается на писк.
- Там в статье все не так. Это не я. Выпейте таблетки, и мы
поговорим. Вы слишком бешеный.
Я слишком бешеный? Пакость мелкая.
Срываюсь с места. Она толкает дверь и шмыгает на крыльцо.
Несется по ступенькам. Навстречу поднимаются бабки, молниеносно
делают выводы: "воровка, мужчина, ловите скорей, полиция-я-я".
Я ловлю. Почти у машины, хватаю за капюшон и толкаю животом на
капот.
Женщин никогда не бью, но эта заслуживает порки, свернутым
журналом от души прохаживаюсь ей по жопе. Она извивается, сапогами
месит снег, я давлю на спину, удерживая на месте,
она визжит:
- Отпустите!
Ее короткая куртка задирается вместе с футболкой. Упираюсь
взглядом в голую поясницу с двумя ямками, покрытую светлым пушком
волос. Выпирает позвоночник, хрупкие острые косточки, и кончается
моя воля.
Спускаю ладонь ниже и веду по гладкой коже. Наваждение. Сжимаю
второй рукой и грубо разворачиваю к себе. Она покраснела, волосы
растрепались, глаза горят.
Моя студентка, чертова зараза, ныне целиком в моей власти, но не
знаю, что с ней делать.
- Мне не нравятся ни старухи, ни малолетки, Кристина, - говорю
по слогам. - Долго будете привлекать мое внимание подобной
ересью?
- Ну все, - она со свистом выдыхает воздух. - Оба достали. И вы,
и ваш стукач сыночек. Два пупа земли. Если вы еще раз...
Затыкаю ее. Как порыв, как аффект, как приступ, сам не думаю,
вырывается так долго копившееся. Наклоняюсь, язык мазком по ее
губам, полоска слюны на блестящей краске помады.
Моя ошибка. Моменталом сохраняется в память, доступ
ограниченный, мне и ей, и больше никому. И больше никогда. Я
спятил, ау, сценарист, вырежи это.
Поспешно отодвигаюсь. Она встает на носочки и сама прижимается к
моему рту. Вползает вирусом и жрет настройки. Горячая и мягкая,
очень сладко. Обнимаю, поднимаю за бедра и усаживаю на капот, она
цепляется мне в воротник, и я наваливаюсь ближе. Пью медленно, как
сок из трубочки, а ей не хватает моего языка. Осторожно скользит по
нижней губе, пробирается в рот. Невыносимо, волком вой, сдаю
позиции и углубляю поцелуй. Соединяемся, она мычит, меня уносит.
Уже причиняю боль, а затормозить не могу, редко целуюсь, и моя
жажда калечит ее сказку. Остро сознаю, что это грань, и если сунусь
дальше, башню сорвет, поимею мозг нам обоим и трындец, но не
отпущу.
Приехали.
"Почему собака виляет хвостом - потому, что она умнее
хвоста. Если бы хвост был умнее, то он вилял бы собакой".
Звучит, как полная чушь. И это не я упражняюсь в красноречии, а
реальная цитата из комедии, которую мы смотрим.
Длительность фильма полтора часа, как и сама лекция "8
фильмов о медиа и журналистике".
Ня, мои любимые пары. Будто не на учебе сидишь, а в кинотеатре.
Можно жевать жвачку и пить коку. И заниматься своими делами.
Почти идеально, если бы препод при этом не нудел:
- ... современное понятие фейк-ньюз и дезинформация. Проследите,
как грамотно специалист инсценирует скандал.
На этих его словах видео подвисает - техника в институте пашет
из рук вон плохо. Колесико на экране проектора крутится, мы пялимся
в смазанный стоп-кадр.
- Александр Александрович, а фильм биографический? - рядом со
мной Николь поправляет очки в широкой черной оправе. -
Президент правда обжимался с девицей, и его
застукали?
Алекс Александрович отрывается от крайне важного занятия -
рассматривания наручных часов и поднимает голову.
Мы сидим близко. Я - потому, что у меня правда плохое
зрение. А Николь...
Анонс на Николь: стекла в ее очках без диоптрий, светлые волосы
в стрижке каре, в соцсетях её можно найти как "Николь Беркут".
