Книга является художественным произведением. Все имена,
персонажи, места и события, описанные в романе, вымышленные или
используются условно.
Чтобы убить того, кого любишь,
нужно испытывать настоящую страсть - всепоглощающую и темную, как
вечная ночь...
***
-Так-так-так, что тут у нас? Расслабься, дыши ровнее... И не
юзай задом!
Надя набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание.
Голова в белой шапочке приподнялась между ее коленей и
произнесла:
- Как же летит время, а, Надюшка? Давно ли я тебя вот этими
самыми руками принимала? И вот, гляди-ка! М-да… Ты хоть погулять
успела или от первопроходца залетела? Нет, оно, конечно, успеется
еще с горок покататься, а рожать лучше сейчас, это я тебе как врач
говорю. Чего тянуть? Бабка воспитает, она молодая у тебя еще.
Надя издала хрюкающий звук. Профессор Казанцева Евдокия
Марковна, подруга ее матери, сама была бездетной и незамужней, но
как гинеколог-акушер добилась всеобщего признания и почета еще лет
тридцать назад. Грубоватая, мужеподобная, с короткими седыми
волосами и глубоко посаженными лучистыми серыми глазами, она
моментально приковывала к себе внимание. Не сюсюкала и называла
вещи своими именами, что, разумеется, отталкивало от нее тех, кто
не был готов к подобному обращению. Однако для пациентов, которые
все же решались перетерпеть, Дуся Казанцева становилась царем и
богом.
Оттянув край перчатки со звонким шлепком, Казанцева отложила
гинекологическое зеркало и пощупала Надин живот:
- Давно без проникновения, святой отец? - подмигнула она. –
Запустишь ты себя, Надюшка! На УЗИ направление дам. Анализы тоже у
нас в клинике сдашь. Будешь у меня как у Христа за пазухой.
- Спасибо огромное, тетя Дуся, - благодарно выдохнула Надя. –
Еле дождалась, когда вы из отпуска приедете. В нашей консультации,
конечно, тоже врачи хорошие, но…
- Да все у тебя хорошо, не ссы.
- Не ссу, но переживаю…
- Ты как мать твоя! Олька аж с первого дня задержки тряслась! А
то, что мы накануне напились как… - Казанцева закатила глаза. – Как
мы тогда напились, Надюшка! Это как раз после моей защиты было.
Твой отец уехал в командировку, ну мы с девчонками и решили
отметить. С нами еще Кирка Вайнштейн была, она в Москве, в
дипкорпусе много лет на хорошей должности. И Таня Зайцева… -
Казанцева помолчала. – Царствие небесное. Несчастная женщина.
Как-то у нее все не заладилось в жизни. Умерла от инфаркта. А я так
считаю, надо попроще ко всему относиться, тогда и сердце не
подведет. Права я, а, Надюшка?
- Вы всегда правы, тетя Дуся. Только как относиться попроще,
если не можешь?..
- Это ты сейчас про что? – прищурилась Казанцева. – Потому что с
первопроходцем не сложилось? – дернула она подбородком, указывая на
Надин живот.
- Мама рассказала?! – вспыхнула Надя. – Вы меня обсуждаете за
моей же собственной спиной?
- Мы о тебе беспокоимся! Хаим Генотт* как-то сказал, что дети
похожи на мокрый цемент. Всё, что на него попадает, оставляет свой
отпечаток. Вот ты, Надюшка, хорошо зацементирована. Ровная, как
асфальт перед дипкорпусом. По тебе еще ездить и ездить!
Надя передернула плечами, собираясь возразить, но в этот момент
в дверь постучали, а следом раздался мужской голос:
- Евдокия Марковна, это Ястребов! Позволите?
- Заходи, голубчик!
- Эй, минутку, пожалуйста! - Надя задергала ногами и метнула в
Казанцеву очумелый взгляд.
- Он первоклассный УЗИст! Месяц назад из Питера переехал. К нему
тебя и направлю, поняла ли? – сверкнула крупными белыми коронками
Евдокия Марковна и похлопала Надю по голой ляжке. – Так что, ничего
страшного, если он на твои коленки полюбуется. А тебе так даже
полезно! Не дело себя в черном теле держать. Особенно сейчас,
когда…
