Скрипка нудно солировала, высекая скальпелем зазубрины в
начинающей болеть голове, звон хрусталя рассекал воздух
торжественным переливом, где-то на периферии слуха вплетался в эту
какофонию звуков протяжный голос бэк-вокала, лениво обволакивая
нытьё струнного инструмента. Яркие огни громоздких люстр выписывали
красочные узоры на потолочной лепнине, кружевные колонны
отбрасывали причудливые тени на стены, отделанные натуральным
шёлком.
Лучший ресторан в городе, куда невозможно попасть простым
обывателям, а прослойка высшего общества бронирует столики за
несколько месяцев до значимой даты. Вот и я, дура, позарилась на
камерную роскошь, обратилась к отцу, чтобы без очереди получить
возможность отведать мизерные порции от самого дорогого шеф-повара
страны.
Белое, длинное платье, скрывающее от шеи до мысков туфель,
отороченное по вороту драгоценными камнями, тяжёлые серёжки,
оттягивающие мочки нереальными бриллиантами, высокая причёска с
замысловатыми узлами, матовая помада глубокого, кровавого цвета.
Упаковка, как и положено дочери Сарбаева – теневого хозяина
города.
Свеча на столе давно ополовинила свой срок, лёд в ведёрке
подтаял и поплыл, косые взгляды на одиноко сидящую меня неприятно
холодили кожу. Первая годовщина, которую я так мечтала провести с
Артуром.
Странные метаморфозы происходят с мужчинами после свадьбы. На
этапе конфетно-букетного периода они стараются всё время проводить
с объектом воздыхания, внимательно улавливают промелькнувшие
желания, окружают избыточным вниманием и заботой, замещают кислород
собой.
Ради них ты пытаешься изменить себя, мимикрируешь под привычные
стандарты хорошей жены и правильной хозяйки дома, запихиваешь
глубоко внутрь те ценности и умения, что впитывались в тебя с
детства и диссонировали с понятиями восточной женщины.
И что потом? Куда девается заботливый, внимательный муж после
медового месяца? Почему всё его внимание достаётся бизнесу,
командировкам и совещаниям? Зачем я меняла себя, если в
знаменательную дату слушаю завывание смычка в полном
одиночестве.
Мы же договаривались провести этот вечер вдвоём в романтической
обстановке, собирались посмотреть кино, обсудить, куда полетим в
отпуск, запланировать дату и оставить бронь на гостиницу. В который
раз набрала номер мужа и содрогнулась от механического голоса в
динамике. Недоступен или находится не в зоне действия сети. Более
безразличную и мёртвую фразу придумать сложно.
– Прикажете подавать горячее? – материализовался вышколенный
официант. На лице отрепетированная маска вежливости, а уголки губ
подрагивали в сдержанной, жалостливой улыбке.
– Нет, – качнуло головой, изо вех сил держа высокомерную
невозмутимость. – Принесите счёт, пожалуйста.
Оплатила, вызвала такси, не желая дёргать отпущенного водителя.
Бросила последний взгляд на оплавившийся огарок, задула неровный
огонёк и гордо покинула самое крутое заведение, намереваясь забыть
про него навсегда.
Сидя в салоне, приняла сообщение с поздравлением от родителей,
отписавшись сердечком и улыбающимся смайликом. Не стоило папе
знать, что, отказавшись от торжественного ужина в семейном
особняке, я в одиночестве возвращалась домой. Надо было соглашаться
на приглашение отца. Вряд ли Артур посмел заставить Азиза Сарбаева
ждать.
Зябко, то ли от кондиционера, то ли от уязвимости души. Ощущала
себя оголённой, с вывороченными наружу нервными окончаниями,
раздражающимися от малейшего ветерка. Дотронься, и истерику уже не
остановить.
– Динара Азизовна, что же вы не позвонили? Я бы прислал машину,
– участливо поинтересовался охранник, открыв на сигнал ворота.
– Не волнуйся, Руфат. Здесь недалеко. Сама справилась.
Дом, ожидаемо, встретил тёмными окнами и давящей тишиной.
Отсутствие жизни в склепе, так и не ставшим уютным очагом для нас.
Я в институте получаю второе высшее, Арт на работе, редкие
совместные вечера, даже в жару неимоверный холод в постели. Зачем
вить гнездо там, где круглый год суровая зима?
