Наконец-то на кораблике! Жить в Петербурге, и целых четыре года собираться, прежде чем оказаться на борту одного из курсирующих по Неве и каналам небольшого теплохода – вполне в ее стиле, думала Марта. Правда, летняя ночь была не такой уж и белой – тучи заволокли небо еще с утра, а потом к мрачному небосводу добавилась ночная тьма.
Но свет фонарей с набережных и подсветка дворцов окутывали Петербург мистическим флером и погружали пассажиров корабля в расплывчатое состояние пограничья меж днем и ночью, явью и сном. А если прищурить глаза, то сияние фонарей размывало контуры зданий, словно рисунок акварелью по мокрой бумаге. И Петербург казался таким же нереальным, невозможным, как сама белая ночь.
Их двухпалубный теплоход был небольшим и скорее похожим на плавучую тупоносую туфлю или галошу, чем на белоснежный морской лайнер: облупившиеся белые с синей полосой борта, приземистая застекленная рубка, ряды выкрашенных в синий скамеек, плотно забитых пассажирами.
Марта огляделась. Рядом с ней сидела молодая пара: парень крепко держал за руку свою спутницу с длинными светлыми волосами. Марте показалось, что это не только жест любви, но и выражение некоего страха. Девушка встретилась с ней глазами и улыбнулась.
– Миша боится плавать, едва уговорила. А побывать в Петербурге и не прокатиться белой ночью на кораблике, это же глупо?
Марта согласно кивнула.
– Само собой, я вот четыре года собиралась, хотя живу тут неподалеку.
– А мы завтра улетаем обратно в Челябинск, – пояснила девушка и чуть слышно взвизгнула: Миша сильнее стиснул ее ладонь – теплоход отчалил, двигатель загудел громче.
Гладь Фонтанки шелковой скатертью мерно колыхалась за бортами, ограниченная узким коридором каменных набережных. Теплоход почти неощутимо двигался в масляно блестевшей воде. Сидевший рядом Миша шумно выдохнул и, успокоившись, отпустил руку своей спутницы. Марта усмехнулась: жидковат паренек, ну что тут бояться-то, сотни рейсов ежегодно ходят по питерским каналам.
И тут теплоход вырулил в Неву. Марта сдавленно ахнула – такого обилия плавсредств она не ожидала встретить. Казалось, все пространство Невы было поделено на квадраты, как шахматная доска, и каждый квадрат был занят теплоходом, яхтой, катером или водным мотоциклом. «Вот уж точно, как селедок в бочке», – подумала Марта и ощутила легкий укол беспокойства. Их теплоходик принялся осторожно вписываться в небольшое пока еще свободное пространство между длинной серебристой яхтой, увешенной гирляндами разноцветных фонариков, словно новогодняя елка, и приземистым, плоским, как клоп, катером.
– Сколько корабликов! – возбужденно прошептала соседка.
– Сейчас мост разводить начнут, – пояснила Марта и распахнув глаза стала смотреть, как поднимается ввысь пролет Троицкого моста.
Спустя несколько минут теплоход двинулся до Дворцового и там остановился, дав возможность пассажирам вдоволь налюбоваться вскинутыми к черному бархату неба сияющими ладонями моста. Сколько пролетело времени, Марта не знала, но судя по тому, как практически одновременно принялись разворачиваться все плавучие смотровые площадки, поняла, что зрелище подошло к концу. Точнее говоря, время их экскурсии заканчивается.
Теплоход не спеша, словно поднимающийся со скамейки старый дед, с охами и скрежетом развернулся и двинулся в обратный путь. И тут все катера, яхты и прочие мелкие суденышки наперегонки рванули по Неве. Поднялись довольно высокие волны, теплоходик стало раскачивать. Миша застонал и вцепился в скамейку, его светловолосая девушка, похоже, струсила не меньше него. Она молча сжала губы и испуганно посмотрела на Марту, словно ища в ее глазах подтверждение того, что все идет как надо. Но Марта понятия не имела, как надо. Она точно так же схватилась за поручень и плотно вжалась спиной в спинку скамьи. Теплоход прибавил ходу наравне с мельтешащими по обеим сторонам катерами.
