Объятия Смерти
Здесь даже солнце неприятное. Холодное, одинокое, насмешливое. Оно выглядывает из-за безразличных туч и подмигивает, ехидно и пусто. Смотрит на нее, как и все здесь: как треклятый принц, его телохранитель, служанки, стражники – все.
Лика держится, но чувствует: скоро не сможет. Терпение сдаст.
Она живет в спальне принца и каждую ночь с тоской вспоминает экзамены и волокиту с поступлением. Ей хочется вернуть все назад, забыть, сказать «спасибо» за каждый потраченный на учебу день, обнять родных и никогда не ходить в тот треклятый лес. Лика хотела развеяться и успокоиться – ожидание результатов давило.
А дальше все как в тумане.
Яркая вспышка, железная хватка, потеря сознания, неделя пустоты. Ее решили не делать потерянной служанкой, которых спаивают золотым нектаром, а потом медленно уничтожают изнутри. Почему-то принц выбрал ее в фаворитки. Случайно, как он потом со смехом сознался.
Лика не знала, что хуже: быть безвольной марионеткой в руках многочисленных фейри или послушной куклой в руках только одного из них.
Ей всего семнадцать, но смерть уже кажется довольно привлекательной.
Принц тянется рукой к её волосам, склоняется к шее, и Лику тошнит от отвращения. Его руки, умелые и точные, всегда знают, что делать, и она ненавидит себя за то, что каждый раз поддается. Она ненавидит его за то, что он упивается её болью, страхом, отрицанием; себя за безвольность и податливость; телохранителя, который обязан быть рядом с принцем, что бы ни случилось, а потому почти каждый раз стоит в углу комнаты и по окончании дарит ей странный взгляды. Лика хочет верить, что она видит в них сочувствие.
Принц не останавливается, и его руки кладут ее на широкую мягкую постель, точно и нежно, он наслаждается её покоренным видом, и пальцы скользят ниже, а губы впиваются в неё смелее.
Лика вздыхает и отключается. Уже спустя неделю она научилась так делать: исчезать из собственной головы и теряться где-то на задворках сознания, позволять телу двигаться самостоятельно, не включаться, пока все не закончится. Так проще.
Каждый вздох громче предыдущего, тело двигается в такт движениям принца, Лика закрывает глаза в истоме и отдается его власти. Она будет ненавидеть себя за это снова и снова, но сейчас деваться уже некуда.
Длинные рыжие волосы путаются в ее руках, их мягкость сравнима с облаками. Они закрывают Лику от всего мира, от колющей глаза роскоши вокруг, оставляя ее наедине с принцем, с его взглядом. Светло-голубые, почти белые глаза затягивают, словно два бездонных туманных омута. Его шепот, томный и хриплый, раздувает пламя всё сильнее, и Лика последним усилием воли открывает глаза, позволяя ему управлять ей, словно куклой.
Он умелый любовник. Кладет ее на бесчисленные подушки, нежно проводя подушечками пальцев по щеке, и укрывает одеялом. Прижимает к себе и оставляет невесомый поцелуй на затылке.
Лика что-то шепчет в ответ и закрывает глаза, пряча боль под тяжелыми веками, отдаваясь во власть сна и забытья, стремясь поскорее выгнать из мыслей его касания и голос.
С утра все начнется сначала. Она знает, а потому уже не питает надежд на что-то иное.
Лика считает дни. Пошел четвертый месяц, как она здесь, и сил почти не осталось. Принц тоже это замечает, и как-то в полусне ей удается подслушать тихий разговор с телохранителем. Лика впервые слышит голос этого темного и нелюдимого фейри, что всегда стоит в углу, словно тень. Если принц с его изяществом и надменностью в холодных глазах похож на зимний рассвет, то телохранитель, на чьем лице невозможно прочесть ни одной эмоции, чьи волосы будто дарованы черным вороном и чьи глаза обжигают холодом стали, сравним с зимней ночью.
