ГЛАВА 1. ЖАННА
Я стояла возле подъезда и с нетерпением ждала Жанку.
Неугомонное небесное светило нещадно слепило глаза,
с любопытством заглядывало за пазуху, нещадно жгло голые
коленки. Но уходить в прохладу старого, исписанного вдоль
и поперек размашистыми перлами тинэйджеров, подъезда
не хотелось. Я блаженно, по-кошачьи, щурилась, подставляя под
живительную солнечную энергию шоколадное лицо, которым восхищались
прохожие мужики, оборачиваясь мне вслед. Впрочем, мои огромные
васильковые глаза и белокурые волосы при загорелой
на городском пляже коже околдовывали не только
представителей сильного пола, бабы поглядывали на конкурентку
тоже неравнодушно: кто с интересом, а кто
и с ненавистью. Волновало это меня необычайно: порой я
горделиво задирала нос, изо всех сил пытаясь сделать вид, что
колючие взгляды дамочек мне безразличны, а порой ревела
в подушку как семнадцатилетняя девчонка, хотя в сентябре
этого года объекту пристального всеобщего внимания должно будет
исполниться сорок пять. Ну и пусть, подумаешь, женщине столько
лет, на сколько она выглядит.
Жанка была моей младшей сестрицей, призванной злым роком
смиренно донашивать вещи счастливицы, которой доставалось все новое
в связи с ее удачным перворождением. Мама самоотверженно
ухаживала за драгоценными дочерьми, шила обеспеченным людям
обновки, а на вырученные деньги покупала нам игрушки
и книги, желая лицезреть дочек счастливыми и ничем
не обделенными. Папа вкалывал с раннего утра
до позднего вечера, но достатка семья не видела, да
и ютились мы вчетвером в двадцатиметровой каморке
сталинской пятикомнатной коммунальной квартиры.
Прошли два десятилетия, мы обе повыскакивали замуж. Жанка,
ослушавшись наставлений строгих родителей, упорхнула в Сибирь
с хмельным трактористом, которого откопала в какой-то
дремучей деревушке, поехав туда на каникулы с подругой,
а потом разошлась, родив своему благоверному троих деток:
девочку, девочку и еще раз девочку. А оставшись
в гордом одиночестве, без крепкого мужского плеча, поняла, что
никого ближе и роднее меня у нее нет, а потому
собрала в подол своих отпрысков и прикатила
на соседнюю улицу. К тому времени от рака почила
наша общая тетка, оставив неудачливой племяшке четырехкомнатное
гнездышко на третьем этаже и три солидненьких сберкнижки.
Для моего окружения лишение меня наследства стало шоком, но я
восприняла утрату богатства спокойно. Равнодушия к деньгам я
не испытывала, но терять сестренку из-за аппетитно
шуршащих бумажек не хотелось, да и суды-пересуды изрядно
расшатывают нервы. А поскольку по гороскопу я дева,
рациональность данных мероприятий подверглась моим искренним
сомнениям.
Жанка появилась передо мной внезапно, будто выросла из-под
земли. Глаза ее цвета созревшего персика были полны прозрачной
влаги, а тонкие, изящно вырезанные губы жалобно подрагивали.
Решительно тряхнув рыжей гривой и вцепившись крепкими
деревенскими пальчиками в руку терпеливо ожидавшей, сестричка
потащила ее в темную, пропахшую сыростью, пасть подъезда.
Обмякнув, мое тело безропотно последовало за захваченной
в плен верхней конечностью, которую сестра отпустила только
в квартире, принадлежавшей мне и моему мужу.
— Что сказал врач? — пугаясь своего голоса,
спросила я.
— У меня рак, — сотрясаясь от рыданий,
мяукнула Жанка.
— И какой степени? — ощущая, как земля уходит
из-под ног, а потолок начинает медленно вращаться,
прохрипела я.
— Первой, метастазов вроде пока нет, но медлить
нельзя. Через неделю операция, — в ее зрачках я уловила
искру надежды, которая тотчас погасла.
Стремительный вальс с погребальным акцентом в моем
воспаленном мозгу начал постепенно затихать, и крепко обняв
ее, мою единственную и несравненную, я как-то сразу болезненно
осознала, что без Жанночки не будет мне жизни, что следующие
похороны я попросту не переживу. Слишком много близких
проводила я на тот свет за сравнительно короткое время:
папу, маму, трех теток, двух дядюшек, а также двоюродного
братишку, проигранного в карты и потому повешенного
негодяями в собственной комнате.
