Можно ли ненавидеть человека, который спас тебя от участи
худшей, чем смерть? Сложно ответить, но с каждым годом, днем,
минутой, я убеждаюсь – все возможно. Учитель - уважаемый человек не
только в Нижнем городе, но в Верхнем. О нем всегда говорили
вполголоса, оглядываясь по сторонам, ведь у мастера есть скверная
привычка подходить бесшумно. Ему почтительно уступали дорогу,
кланялись, а за спиной чертили знак, отводящий зло. Редко, кто
рисковал заступать путь учителю, еще меньшее число таких
сумасшедших выживало. Я была одной из них. Нет, я не сошла с ума и
никогда бы не бросилась в ноги к этому страшному человеку, даже
если бы от этого зависела моя жизнь.
Но наверное, стоит рассказать по порядку. В приют я попала,
когда мне было лет пять или шесть. И единственным моим
воспоминанием о прошлой жизни было имя – Нерида. Нерида Нео-Нель –
вот то, что осталось в моей памяти, а еще женский голос, который
постоянно мне это повторял в детстве.
«Нерида! Как вы себя ведете юная барышня?! Разве так я вас
воспитывала?! Запомните, вы Нерида Нео-Нель, а не дочка булочника!»
- голос няньки или воспитательницы был громким, визгливым, но в то
же время добрым. Иногда во сне я видела себя ребенком, бегала по
саду, пряталась в кустах или, путаясь в длинной юбке, пыталась
влезть на дерево. Но всегда появлялась нянька, образ ее был
смутным, и отсчитывала меня за плохое поведение. Мне так хотелось
зацепиться за этот сон, чтобы узнать о своем прошлом, но стоило мне
проснуться, как образы тускнели, пока вовсе не забывались. Другой
бы выкинул эти сны из головы, забыл и жил бы дальше. Но я не могла,
только они поддерживали меня, заставляли, стиснув зубы, терпеть все
издевательства учителя. А главное, не сломаться и лелеять планы
мести.
А мне было кому мстить. И первым в этом списке стоял тот
человек, который привел меня в приют. О, я до сих пор его помню и
никогда не забуду. Его тонкие губы, взгляд черных глаз, когда он
взирал на меня с превосходством и долей злорадства, длинные и
сильные пальцы, которыми он до боли стискивал мое плечо.
- Сюдзин, вы уверены? – с опаской спросила немолодая женщина. –
Наш приют для детей хинин, у них и так нет будущего. Девочка же
необычна, уже сейчас видно, что она вырастет красавицей и с лихвой
компенсирует вам затраченные на нее деньги. К западу есть приют
«Серебряной луны», там охотно возьмут вашу подопечную на
воспитание…
- Нет, - холодно ответил мужчина. – Я хочу отдать ее вам.
Берете? Если нет, я перережу ей глотку.
Меня взяли. Я помню тот день до мелочей, как если бы он случился
вчера. Я была растеряна, напугана, подавлена, но не плакала и
ничего не просила, мне казалось, что с чужими женщинами будет
намного безопаснее, чем с тем ужасным мужчиной.
- Как зовут дитя, сюдзин? – вежливо спросила настоятельница
приюта, как я узнала впоследствии.
- Как хотите, так и называйте, - отмахнулся мужчина, растягивая
свои губы в гадкой ухмылке. – Она ничего не помнит. Возможно, будут
отклонения в умственном развитии, но вы же все равно продаете своих
воспитанниц в бордели, а там ум не главное достоинство.
Сказав это, он ушел, не оставив в приюте никаких документов на
меня. Настоятельница со своей помощницей обсуждали, как им быть,
заявлять властям или нет. Ведь чужеземец, а никем иным тот мужчина
не был, совершил преступление. Возможно, не он похитил меня и стер
память, но он точно знал, кто это сделал. В то же время женщины
были немолодыми и повидавшими жизнь, они понимали, что на улице в
подворотне никто не сможет стереть память, а значит, дело придется
иметь с сильными мира сего. Или даже соседнего. Никому наживать
неприятностей не хотелось, а все сомнения решились сами, когда
настоятельница сказала вслух:
