«Моя замечательная мать
отравила собственного мужа, чтобы сделать меня императором!» –
думал шестнадцатилетний Нерон, улыбаясь и махая рукой толпе,
собравшейся поглазеть на него.
В тринадцатый день от
октябрьских календ преторианцы торжественно несли по улицам Рима
открытые носилки, в которых восседал юнец, только-что
провозглашенный императором. Тринадцатью годами раньше эти же
солдаты проносили по этим же улицам другого императора – старого
хромого заику Клавдия. После гибели Калигулы Клавдий пообещал
преторианцам за поддержку немалые деньги: по пятнадцать тысяч
сестерциев каждому. Солдаты хранили верность старику до
сегодняшнего утра, до появления в Преторианском лагере Нерона.
Изобразив на лице благородную
скорбь, Нерон сообщил преторианцам, что Клавдий умирает, оставляя
великий Рим в неопределенности. Британику, родному сыну старого
императора, еще не исполнилось четырнадцати лет. Разве можно
доверить управление страной неопытному подростку?!
Нерон не намного старше. В
декабре ему исполнится семнадцать. Зато он уже объявлен
совершеннолетним и женат. Его наставник – прославленный философ
Сенека, а мать – дочь великого полководца Германика. А посему
римляне ожидали от нового императора и воинской доблести, и мудрого
управления государством.
Преторианцы равнодушно
выслушали сообщение о смерти Клавдия. Старик был благосклонен к
солдатам, но успел изрядно надоесть римлянам своими чудачествами.
Никто не скорбел о старом императоре. Преторианцы даже не спросили:
скончался ли уже Клавдий или только агонизирует? И отчего он умер?
Ведь вчера еще был здоров и выглядел достаточно бодрым как на свои
шестьдесят четыре года. На самом деле император умер ночью, за час
до рассвета, в самое темное и тоскливое время суток. Но смерть его
решили скрыть до тех пор, пока наследник не заручится поддержкой
преторианской гвардии.
Нерон, подглядывая в листочек
с речью, наскоро составленной Сенекой, заявил, что берет управление
страной в собственные руки. Разумеется, лишь до тех пор, пока не
подрастет его сводный брат Британик, родной сын Клавдия. Сам Нерон
был приемным. Сын четвертой жены императора, рожденный ею в первом
браке. Столь запутанное родство преторианцев не смутило. Родной
сын? Приемный? Согласно римским законам разницы между ними не
делалось. «Нерон на три года старше Британика, следовательно
императором должен стать он. А ежели новый правитель нуждается в
поддержке преторианской гвардии, значит готов хорошо заплатить за
оную поддержку», – не сговариваясь, сообразили центурионы и
трибуны. И восторженно заорали, подначивая солдат:
- Славься, Нерон Цезарь,
принцепс и император!
А дальше – наскоро
составленное торжественное шествие. Нерона усадили в открытые
носилки. Солдаты, постоянно меняясь, несли их на плечах.
Красно-коричневым червем поползла процессия по узким кривым улочкам
от Виминальского холма до Палатинского, где находился императорский
дворец. Римляне пестрыми толпами собирались на дороге. Глазели на
шествие, спрашивали друг друга о его причине. И, узнав, громко
славили Нерона. Когда старого, порядком надоевшего правителя
сменяет молодой, народ неизменно надеется на перемену к
лучшему.
Носилки остановились у
подножья лестницы. Нерон с юношеской легкостью выбрался
наружу. Поднялся, перепрыгивая через несколько ступенек кряду.
Такое легкомысленное поведение не к лицу императору, но
простительно юности.
Наверху, на фоне мраморной
колоннады и массивных, обитых медью дверей застыла статная фигура в
темно-серой траурной тунике. Агриппина, мать Нерона. Она овдовела
несколько часов назад. Но в красивых серо-зеленых глазах женщины не
было скорби. Агриппина с гордостью смотрела на лиловую
императорскую мантию, укрывшую плечи сына. Символ императорской
власти в глазах честолюбивой матроны выглядел символом ее
владычества над империей. Еще при Клавдии она приобщилась к
государственным делам. Но старый чудак под конец жизни прозрел,
догадался о проделках жены и взбунтовался. Потому и умер внезапно,
поужинав грибами, которые приготовила Агриппина. При Нероне Римом
будет управлять она. Сын не посмеет ослушаться властолюбивой матери
из чувства благодарности. А если понадобится – она и страха сумеет
подпустить!
