Двое маленьких чудиков-детишек, что искали новое искусство, собрали титаническую коллекцию томов мировой литературы в одну большую кучу. Сегодня для них умрёт былое и воскреснет новое. Девочка по имени Шняга, в огромном чёрном платье из целлофанового пакета, держала в руках дешёвую жёлтую зажигалку. На широком овальном лбу у неё красовалась повязка с надписью: "Убей в себе искусство". За повязкой палочками торчали бенгальские огни, казалось, на голове у неё чугунные штыри, что исходят из черепа.
– Сегодня знаменательный день для новых людей, знаменательный день для нового искусства, – провозгласила девочка. – В этот день мы провожаем в последний путь старую литературу и провозглашаем новую. Из сажи мы создадим то, чего никогда не было и не будет. Ибо у нас не будет никаких идеалов, некому будет подражать. Мы уничтожим конструкты и структуры. Мы сломаем стены, чтобы построить новые, без оглядки на старые, шершавые. Мы не разрушаем – мы возрождаем. Мы – Новые творцы. Мы те, кто создаст Нового Бога Смыслов! Да будет так! Аминька.
Этот манифест нового искусства слушал щуплый зелёноволосый мальчишка по имени Ёксель, что носил фамилию Моксель.
– Аминька, – кивнул Ёксель Моксель.
Шняга подняла палку-копалку, обмотала её марлей и подожгла фиолетовый спиральный огонь освобождения от всех конструктов и структур.
Фиолетовое пламя глотало клишированные фразы и обложки. Ему было фиолетово, чью литературу пожирать – классицизм или постмодерн. Оно забрало все существующие тропы, изгнало тысячелетнего героя за грань бытия. В глазах Ёкселя ярким пламенем пылало прошлое.
Когда книги догорели, наступила ночь, набитая розовыми звёздами.
Наследники нового искусства пляшут босыми пятками по тлеющей пыли, по горелым словам, и мыслям. Ох, какие изумительные движения, какая грация! Горячие останки щипали ступни, но ребятам было всё равно. Не было ничего лучше, чем колотить прошлое ногами.
Вот они взялись за руки и закружились юлой в особом, ни на что не похожем танце. Бенгальские огни искрились на голове Шняги, как первый массивный сугроб на свету.
Счастье продлилось недолго. На территорию свалки пришёл хозяин кучки – говорящий полненький грибочек с пушистой бородой в клетчатом костюме.
– Что вы наделали, чудища! – Грибок упал в ужасе от осознания убийства классической литературы.
Пляска убийц закончилась тем, что мальчик отлетел в сторону. Голова Ёкселя закружилась от кручёного танца, из желудка просилась грибная похлёбка. Он поскользнулся на чёрной, недогоревшей странице книги Алексея Сергеевича Пунькина "Дмитрий Анюгин". На странице была строчка: "Всё те же мы? Не заменили нас?". Ёксель упал, целуя тухлый грунт.
– Мы создаём новое искусство! Рождаем нового Бога! – воскликнула Шняга.
– Вы украли и сожгли большую часть книг из библиотеки!
– Как ты нас выследил, структурный человек?! – продолжила Шняга.
– Вы по пути столько книг обронили. Дорожку из шедевров! Дорогие издания! Вы хоть знаете, сколько добра вы сожгли?!
– Видимо, брать дырявую тележку было не лучшей идеей… Плевать. Так или иначе, мы сожгли прошлое, а не добро!
Гриб скривил лицо и молча направился в сторону Шняги. Ёксель только пришёл в сознание и ещё не осознавал, к чему ведёт этот конфликт.
Шняга достала из-за спины эксклюзивное прижизненное издание Н.Н. Моголя, а затем подожгла жёлтую зажигалку.
– Не подходи, ходячая структура!
– Ты хоть знаешь, что у тебя в руках?! Прижизненное издание мэтра комедии и ужасов! Убери свою драную зажигалку от книги!
– Эй, Шняга, может, отдашь ему книжку? Этот гриб настроен очень серьёзно…
– Отдать книгу – значит сдаться. А если мы хоть немного сдадимся – не ведать нам нового искусства. Не ведать нам будущего! Не ведать нам нового Бога!
