Глава 1. Бат-Ям. Район Тель-Авива. Пляж. Вечер
Вечер на пляже в Тель-Авиве летом – особое время. Солнце всё ещё печёт, но тепло уже другое: мягкое, как от костра, который догорает и отдаёт последние волны тепла, прежде чем остынет окончательно. Свет в это время странный – он не просто падает на улицы и песок, а будто расползается по воздуху, прячась в дымке, в солёных испарениях моря.На спортивной площадке у песчаной кромки шумно. Кто-то подтягивается на турниках, кто-то боксирует в пустоту,. Кто-то просто сидит, держа руками пластиковый стакан с чем-то холодным и сладким. В воздухе висит тяжёлая смесь: море, запах жареного мяса, крепкий чёрный кофе из кафешек напротив. И ещё – липкая примесь между ароматом травки и сладковатым дымом кальянов, которыми любят баловаться местные. Чуть в стороне подростки сбились в плотную кучку, передают мундштук из рук в руки. Этот запах липнет к коже, раздражает, как пот после тяжёлой работы.Я сижу на скамье у брусьев. Дышу тяжело, будто каждый вдох и выдох дается тяжело . Сто пятнадцать килограммов – мясо и жир, накопленный годами привычек и ошибок. Руки ноют, спина горит – но это не от нагрузки. Это всё я. Мой груз. Моё тело. Моя жизнь.В глаза бьет солнце, а сквозь него – лица. Молодые, сухие, смеющиеся. Двигаются легко, будто их тела живут по другим законам, с другой гравитацией. Моё же тянет вниз – цепко и безжалостно. Оно больше не ищет нагрузки, не тянется к движению. Оно хочет только покоя. Диван. Алкоголь. Забвение.Третья неделя, как я прихожу сюда. Сначала думал – оживу. Что спорт вытащит меня, как когда-то в молодости: разгонит кровь, разбудит мышцы, а за ними и голову. Тогда это работало. Но теперь каждый раз вместо подъёма получаю одно и то же – глухое, вязкое чувство, как мутная вода в стоячем пруду.Разрыв с бывшей всё ещё стоит перед глазами. Как заноза в пальце – уже не колет, но всё так же мешает, напоминая о себе тупой инородностью. К жене я не вернулся. Не смог. Не захотел. Или не смог признать, что проиграл. Да и она не простит – слишком громко мы разводились, слишком много сказано, слишком много гордыни было в моих словах и поступках. Теперь все дороги перекрыты – и вперёд, и назад. Осталось только приходить на эту площадку и изображать, что я ещё чего-то стою.А чего я стою? Есть работа – нелюбимая, но оплачиваемая. Когда-то я считал, что этого хватит. Но развод два года назад, попытка построить жизнь с женщиной на двадцать лет моложе… Сначала желание, потом – полный крах. Развод с женой, с которой я прожил тридцать лет. Беготня между двумя семьями. Финансовый коллапс, депрессия, выгорание, тяга к алкоголю. Пока ещё под контролем, но я знаю, как быстро он может уйти из-под контроля.Проблемы в сексе. Замыкание в себе. Скандалы Упрёки. Потеря желания жить. И разрыв – обоюдный, но от этого не менее глухой и болезненный.Мне пятьдесят. Когда-то казалось – в этом возрасте все уже будет : дети выросли, опыт есть, силы еще остались. Буду там где звезды.Но сейчас я вижу другое.Уже все было Пятьдесят – это когда ты начинаешь понимать, что времени на развороты уже нет. Всё, что ты не сделал, не сказал, не решился – останется в этой корзине «не успел». И чем дальше, тем тяжелее эта корзина тянет вниз.Друзья? Они остались в прошлом. Кто-то уехал, кто-то ушёл, кто-то просто перестал звонить, когда понял, что мои разговоры стали однообразны. Семья? Разорвана, как с письмо – слова ещё читаются, но соединить их обратно уже невозможно. Деньги? Есть на жизнь, но нет на мечту. Тело? Оно всё ещё моё, но каждый день всё меньше слушается.В голове крутится странная, тихая мысль: «А может, уже всё?» Не с криком, не с драмой. Просто – констатация. Как факт, который не требует споров.Я сижу, слушаю шум пляжа, вдыхаю этот липкий, тяжелый воздух и понимаю – я здесь не для того, чтобы тренироваться. Я здесь, чтобы убедить себя, что ещё в игре. И сам же знаю – убедить не получается.Солнце садится, но пляж все еще шумит. Детский визг, удары ракеток о мяч, металлический лязг спортивных снарядов. Всё живое и громкое. И я – как будто пакет на голове: я тут, но мозг не работает. Он ничего не хочет.Пот стекает по шее. В голове медленно крутится мысль, которая последние дни стала почти привычной: «Может, лучше наглотаться таблеток?» Эти слова – не вспышка и не крик. Это тихий, ровный голос, который идёт откуда-то из глубины, голос стареющего мужчины, его подсознание.Я смотрю на руки . В одной руке – бутылка с водой, в другой – телефон. На экране – чёрная пустота. Нет сообщений. Нет звонков. Нет ничего. Ты никому не нужен, и ты никого не хочешь.Ветер с моря приносит солёный запах. И в этом запахе – что-то, что вдруг бьет в память: как я стоял с ней, еще тогда, до всего. Её волосы, пахнущие солнцем. Её смех. И мое тело, легкое, сильное. Всё было другим. Я – был другим.А теперь – вот он я. Человек, который думает, что его проще закопать, чем починить.Я делаю глубокий вдох. Песок скрипит под кроссовкой. Поднимаюсь. Не потому, что хочу продолжить тренировку. А потому, что не могу сидеть. Это как в клетке – чем меньше двигаешься, тем сильнее парализует собственный страх.Вокруг всё ещё много людей. Они смеются, тренируются, флиртуют. Никто не смотрит на меня. И это правильно. На таких, как я, лучше не смотреть. Я иду к брусьям, хватаюсь за холодный металл. Мышцы рук дрожат. Пытаюсь подняться. Раз. Два. Слышу, как хрустит плечо. Делаю третью попытку – и срываюсь. Ладонь соскальзывает, тело падает вниз тяжёлым мешком.Сажусь обратно. Смотрю на море. Оно все еще движется, ему всё равно. Я вытираю ладони о шорты.песок всё ещё горячий от солнца, но в воздухе уже тянет вечерняя прохлада, вперемешку с липкой солёной плёнкой, которая оседает на коже в такие дни. Делаю вдох, гляжу в сторону турников – и замечаю его.
