Сажусь на диван и понимаю, что приехала раньше назначенного времени на целых пятнадцать минут. Я постоянно тороплюсь, если предстоит запланированная встреча. Но моя подруга не такая.
Слежу за прохожими через окно. Кто-то после рабочего дня торопится домой. Кто-то идёт гулять с семьёй или друзьями. А у кого-то уйма проблем, например, как у меня.
Мысли постоянно занимает моя дочь. Одно за другим вспыхивают воспоминания. Вот она родилась, и я услышала детский плач. Вот врач кладет теплый сверток на мой живот и сообщает, что с малышкой все в порядке. Вот я, вдохнув исходящий от нее аромат, прикрываю глаза и чувствую, что отключаюсь. А когда просыпаюсь… мне говорят, что мой ребенок мертв.
Нет, я в это не верила. Ни тогда, ни сейчас. Чувствую, что она жива. Что она где-то рядом. Протяни руку и достанешь, но… Не вижу ее. Нигде. Не могу найти.
На глазах наворачиваются слезы от мысли о потерянном малыше. Шмыгнув носом, я достаю из сумочки пачку салфеток. Взяв одну, вытираю влагу с лица. Дочь… У меня родилась дочь, которую я видела всего один раз. И до сих пор, долгие четыре года, я ищу её, пусть все и твердят, что она умерла. Но материнское сердце не может ошибаться.
До меня доносится звон колокольчиков, что привлекает мое внимание. Машинально поворачиваюсь к распахнутой двери и в шоке хлопаю ресницами, увидев человека из своего прошлого. Он оглядывается и, едва наши взгляды сталкиваются, кивает, словно в ответ на свои мысли. А потом… идёт к моему столику.
Кислорода в просторном помещении становится катастрофически мало. Я давно не видела этого мужчину, но не забыла, как он выглядит. Выбросить его из головы не удалось до сих пор.
Взгляд у него точно такой же темный, как и рубашка, обтягивающая широкие плечи. Он смотрит на меня в упор. Так, будто пытается заглянуть в душу и поковыряться, чтобы узнать, что там творится.
Сглотнув, нервным жестом поправляю идеально уложенные волосы. Давно так не волновалась.
– Здравствуй, Лена. – Бархатистый голос впивается в сознание, заставляет мое сердце биться чаще обычного. – Позволишь сесть?
– А ты уйдешь, если я скажу «нет»?
Абрамов не отвечает. Лишь усмехается уголками губ. Отодвинув стул, присаживается напротив. Смотрит в глаза с некой… тоской, что ли.
Не поверю. Не в этой жизни.
– Когда ты вернулся? – нарушаю я звенящую тишину.
– Пару недель назад.
– Как вышел на меня?
– Я всегда знал, где ты и с кем, – отвечает ровно, хотя мне кажется, что в его голосе звучат нотки раздражения.
– Поэтому не появлялся? – теперь усмехаюсь я. – Молодец.
Абрамов подзывает официанта. Просит два кофе. Горький для него, с одной ложкой сахара – для меня.
Надо же. Не забыл.
– Что тебе нужно?
– Поговорить.
– Разве есть такая тема, которую я могу обсудить с тобой?
– Есть, – отвечает он. Ждёт, когда официант поставит кофе на стол, и, едва парень уходит, продолжает: – Соколовский тебе изменяет.
– Чушь! – вырывается из горла с нервным смешком. – Ты для этого пришел?
Пальцы, которыми я сжимаю кружку, подрагивают. Я не удивлюсь, если Абрамов докажет, что Гриша мне действительно изменяет. Марат всегда говорил, лишь имея на руках факты. Никогда не врал, если забыть про его единственную ложь, из-за которой моя жизнь давно потеряла смысл.
– Для этого, – кивает он. – Ты должна с ним развестись.
Пусть мой муж не из самых лучших, но спокойно жить он мне никогда не мешал. У меня есть все: и дорогие наряды, и украшения. И на всяких встречах я была неоднократно. Он никогда не стеснялся быть со мной где бы то ни было. Только вот Гриша иногда может быть грубоват в словах и действиях. Наорет, нахамит или оскорбит вскользь, а потом продолжит разговор как ни в чем не бывало. Но я привыкла к нему… Привыкла ко всему. Смирилась. Со всем, кроме одного: моя дочь не умерла!
