Капли пота срывались с его лица. Он бежал сквозь черноту тоннелей, едва разбирая направление. Позади почти неосязаемое нечто неумолимо следовало по пятам. Окружающий рокот вытеснил все остальные звуки. Ищейка споткнулся. Перебирая по каменному полу руками, он продолжил бежать на четвереньках, будто собака. И, как только нашел равновесие, чтобы встать на ноги, беглец снова ускорился, то и дело ударяясь о лежащие тела и торчащие орудия.
Впереди задребезжал проблеск света. Мурашки пробежали по телу ищейки – еще немного, и он выберется. Шаг стал шире, и, будь у него крылья, он бы наверняка взлетел, пробивая каменный потолок.
Неприятный холодок пробежался по спине, когда невидимое нечто нависло над ним. Он сделал последний стремительный рывок, и солнечные лучи ослепили его.
Ищейка оступился и упал на гладкую плитку, но уже в следующее мгновение поднялся, устремляясь вниз по массивным каменным ступеням. Оказавшись внизу, Камо пробежал еще несколько десятков футов, и только после того, как холод сменился усталостью, он остановился и обернулся к проходу. Его била крупная дрожь.
Величиною с полгоры, уходящие в облака каменные ворота захлопнулись с мощным грохотом, подобным раскату грома. Камо отшатнулся, хватая ртом воздух. Ссадины и синяки, которыми было усыпано всё его тело, нестерпимо ныли.
Вход в Мертвую обитель оказался столь же опасным, как о нём говорили самые невероятные и безумные слухи, если не хуже. Достичь артефакта казалось невозможным. Даже сложно представить, что нужно сделать, чтобы пробраться сквозь пелену ужаса, текущую по жилам этого проклятого места.
Камо тряхнул головой, сбрасывая наваждение. По крайней мере, он жив. Страх понемногу уступал место здравому смыслу, но радости, что он цел, становилось всё меньше. Теперь на родину ему придется вернуться с грузом позора.
Солнце поднималось над Товуром. Ленивые лучи едва пробивались сквозь густые облака. Прохлада утра скрадывала привычный смрад улиц. Сонная стража нехотя бродила средь домов, хотя большую часть построек в Глотке назвать домом было бы невероятным комплиментом. Скорее, захудалыми лачугами, сооруженными из того, что было. Однако встречались и редкие достойные двухэтажные строения, в одном из которых она и остановилась.
Ирэн сидела у окна и наблюдала, как просыпается город. Утреннее солнце мягко касалось резких черт ее лица. Ирэн было сложно назвать привлекательной: волосы, едва достающие до плеч, черные, словно смоль, неряшливо спадали по уставшему овальному лицу. Внимание привлекал тонкий глубокий шрам, уходящий от левой щеки к шее. Острый нос и узкие прорези янтарных глаз, следящих за сонными жителями города, придавали ей хищный вид.
Внизу люди постепенно приступали к своим привычным делам, упорно шлепая по грязи. Бездомные уже трясли руками в поисках милостыни, пьяницы собирали каждую кочку, попадающуюся на их пути. В темных закоулках, прижавшись к стенам домов, постанывали больные — бедолаги, которым никогда уже не собрать денег на врачевателя. Наемники Князя Ночи, фактически второго главного человека в городе, уже патрулировали улицы, собирая налоги. Лишнее напоминание, что сегодня вторник, а то в последнее время дни путались в голове. Было забавно наблюдать, как стража, смотря строго вперед, проходила мимо вооруженных головорезов, делая вид, что просто не видит их. С другой стороны, удивительно, что они вообще сюда доходили.
Глотка, как ее называли, всегда была такой: крайний район самого большого города в Княжестве – омерзительная сточная помойка, в которую здравый человек вряд ли сунется. Наемницу, пожалуй, едва ли можно было назвать таковым. Свое название это местечко получило из-за того, что его построили на высушенных болотах, где обитали облезлые крыксы – человекоподобные склизкие твари. Судя по всему, у них изрядно воняло из пасти. Или же дело было в том, что она была невероятных размеров, потому что полное название этого места – Глотка крыкса. Где-то на отшибе даже была таверна с таким названием.
