Плохое предчувствие до кончиков пальцев охватывает меня еще до
того, как я вытаскиваю ключи из сумочки. Еще до того, как ладонь
впитывает прохладу металлической дверной ручки. Еще до того, как
сверху с лестницы слышатся быстрые уверенные шаги.
Как только я опускаю ручку вниз и тяну дверь на себя, мои пальцы
хладнокровно накрывает чье-то сильное обжигающее тепло, а
настойчивое прикосновение к спине заставляет меня пошатнуться.
Растеряв от неожиданности равновесие, я, споткнувшись, вопреки воле
шагаю в квартиру.
Непробиваемая мужская аура сталкивается с моей в невидимом
противостоянии, когда Тео ловко хватает меня за талию, уверенно
придерживая от падения.
В том, что это именно Тео, сомнений нет. Родной запах — тот, от
которого я бежала, тот, что чудился мне во снах, — мигом проникает
в легкие.
Тео рывком разворачивает меня лицом к себе и прижимает так
сильно, что мне становится нечем дышать в этой живой клетке.
— Сто раз говорил тебе, — отчитывает он меня, — смотри
внимательно на площадку и лестничные пролеты.
— Я тебя не звала, — игнорирую болезненный укор и
неконтролируемую силу его голоса.
— А я на это и не рассчитывал, — ухмыляется.
Дверь с недовольным грохотом захлопывается. Тео дважды
проворачивает лапку замка, не выпуская меня из зрительного
плена.
Мы впервые за последние семь лет стоим так близко друг к другу,
и меня снедает отчаяние и трепет.
— Больше так не заявляйся. Чтобы это было в первый и последний
раз.
— В первый? — насмехается он. — Уже забыла, как часто я приходил
к тебе раньше? И особенно, как тебе это нравилось…
Он зловеще тянет слова и, наконец, отпуская меня, позволяет
отдалиться. А я совершенно теряюсь, не соображая… что дальше? Вот
что?!
На мне легкое хлопковое платье чудесного изумрудного оттенка, по
которому Тео не стесняется жадно проехаться глазами; недовольно
тормозит взглядом в районе груди: все прилично и скромно, совсем не
соответствует его тайным желаниям, которые уже жарко пылают на дне
его зрачков. Мои длинные волосы по привычке собраны в конский
хвост, и в памяти так не вовремя всплывают отрывки воспоминаний,
где Тео ласково перебирал пальцами мягкие пряди.
Я не сразу понимаю, зачем он хмуро опускает сердитый взор на мое
запястье. Сначала левое, потом правое.
— Подарки мои, конечно, не носишь, — выдает он скорбно. Ах вот
оно что. Не нашел на руке некогда подаренного мне браслета и
кулончика на груди.
— Конечно нет. Уходи, Тео. Нам уже давно не о чем
разговаривать.
Я понимала. Вне всяких сомнений понимала, что рано или поздно мы
встретимся, хотя скорее рано, чем поздно. У нас слишком много общих
знакомых. Слишком тесно переплетались прежде наши жизни. Прятаться
дальше становится невозможно, но червячок отчаяния беспрестанно
грызет меня изнутри. Хотел бы Тео — из-под земли бы меня достал.
Несмотря на все мои «нет». Раньше они на него не особенно-то и
действовали.
А сейчас я не в том положении, чтобы позволить мужчине сломать
меня. Уже во второй раз.
— Зачем было прятаться?
— Не поздно уже выяснять? — парирую я, пятясь назад. В глубине
гостиной я чувствую себя сильнее и отважнее. Я не поддамся. Пусть
выскажется и свалит навсегда!
— Я приезжал, — роняет с угрозой в голосе, очень медленно шагая
ко мне.
Знаю. В тот день я сняла гостиницу и исчезла из арендованной
квартиры, чтобы он не смог меня найти. В другой стране это сделать
намного сложнее, хоть связующие ниточки и есть.
Тео делает шаг вперед, я слепо и опасливо отступаю назад, гордо
вздергивая подбородок.
Он вперед, я — назад, пока бедрами не упираюсь в столешницу,
нечаянно опрокидывая стул. Глухой грохот наносит удар по нервам.
Вздрагиваю.
Оба замираем. Я тяжело сглатываю.
Тео зол, не сдержан и… возбужден. Ноздри его носа свирепо
раздуваются. Ладони уже против воли сжаты в кулаки в карманах.
