— Волнуешься? — мягкий шёпот Немо казался мне оглушительным
криком в ночной тишине. Заставил вздрогнуть и вспомнить, где мы
находимся в столь поздний час.
— Я не волновалась, пока вы не напомнили, Маэстро.
Мой голос прозвучал до ужаса игриво, а слово “маэстро” я
произнесла с каким-то нервным смешком, переходящим в икоту.
Дистанцироваться от Немо сейчас за напускным официозом позволяло
мне чувствовать себя хоть немного в безопасности.
— Я же просил не обращаться ко мне так, когда мы одни, Юри. У
меня есть имя. Очень простое имя.
Простое. Но мне всё равно сложно пересилить себя сейчас и не
поддаться эмоциям. Я должна быть собрана, сосредоточена, а не
думать о том, что у Немо в этот миг глаза цвета океана в самый
сильный из штормов. Непроглядные, опасные, затягивающие на
неизведанную доселе глубину.
— Немо, — выдыхаю.
В холодном воздухе клубится пар и тут же растворяется в
ночи.
— Так куда лучше.
Люблю, когда он хвалит меня. На парах, за отлично сданные
курсовые, за уместный вопрос во время лекции, за всё. И вот сейчас,
когда мы в шаге от того, чтобы попасться деканату за нарушение
устава академии, он подбадривает, толкает на опрометчивый шаг. Но
он будет рядом со мной. Мы оба разделим этот момент и возможное
наказание, потому что противиться мы более не в силах.
— Немо, — повторяю уже просто так, его не нужно звать. Он тут и
смотрит только на меня. Лёгкая улыбка в уголках его губ дарит
уверенность, что мой первый раз будет не таким ужасным, как
описывают в учебниках по психологии.
— Если что-то пойдёт не так, Юри, если тебе будет больно или
страшно, просто сожми мою руку, и мы прекратим, хорошо?
— Хорошо, — слишком энергично киваю, но в душе-то я знаю, что я
хочу дойти до конца. Я не позволю. Немо увидеть мою слабость, я не
струшу в последний миг. Думаю, он и так это знает, но всё же
протягивает мне руку, и я жадно хватаюсь за неё.
— Это будет мешать, — шепчет немного смущённо и осторожно
снимает с моей шеи защитный артефакт, случайно касается горячими
пальцами кожи, выбивает целые снопы безумных мурашек.
Это невыносимо, и я просто не смогу сосредоточится, пока он
смотрит на меня так.
С какой-то чудовищной серьёзностью в дрожащем голосе
командую.
— Давай ты сзади!
Его брови удивлённо дрогнули, но мой наставник не стал спорить и
послушно зашёл мне за спину. Уже вот-вот я шагну дальше всех моих
сокурсниц и сокурсников, впервые познаю запретное таинство, и
мастер Немо будет рядом, не даст мне сойти с ума, оступиться или
допустить фатальную ошибку.
— Ничего не бойся, Юри.
— А я и не боюсь.
Медленно вытягиваю руку вперёд и касаюсь надгробия умершего в
позапрошлом году смотрителя университетского кладбища.
— Я Юрианна Ритци, адепт пресвятой Юстиции, взываю к тебе, дабы
услышать твой глас и положить конец несправедливостям сей
преждевременной смерти. Очнись, Мертицио Сарва!
Земля задрожала у меня под ногами и превратилась в вязкую топь,
в которой я начала медленно тонуть.
Это иллюзия. Всего лишь Иллюзия. Даже затекающая в ботинки
мерзкая жижа мне только грезится. Немо крепко держит меня за талию,
и тепло его тела отгоняет могильный холод, разбегающейся по моей
крови.
Не поддаваться. Не спать. Не утонуть. Выстоять.
— Ты молодец, Юри. Уже почти!
Распахнула зажмуренные от страха глаза и теперь видела то, что
видел Немо. Из разверзшейся могилы выбирался недовольный и
заспанный смотритель, отряхивая от земли свой поношенный камзол.
Мужчина переусердствовал и оторвал несколько пуговиц, которые тут
же сорвались в образовавшуюся пропасть. Он очень долго смотрел себе
под ноги невидящими глазами, явно не понимая, что происходит.
— Вот поэтому многие заказывают у нотариуса запрет на
воскрешение ещё при жизни, — пояснил мой мастер. — Печальное
зрелище. Мёртвые не всегда осознают, что уже мертвы. Добрый вечер,
синьор Сарва. Как ваши дела?
