В бодрое журчание небольшой горной речки вплелся болезненный
крик. Оборвался. Покой серьезных сосен и легкомысленных березок,
окружающих забор частного владения, был восстановлен.
На крыльцо небольшого дома вышли трое мужчин. На лице старшего
блуждала пресыщенная улыбка. Он указал головой на ведро воды,
стоявшее у порога. Один из сопровождающих тут же бросился поливать
ему на руки. Земля окрасилась розовой водой.
— Уже и не интересно было, — буднично сказал старший мужчина,
платком стирая с ботинок несколько капелек крови. — Ничего, скоро
здесь будет новая хозяйка. Повеселимся.
Он оглянулся на дом, и на его лице мелькнул звериный оскал.
***
— Зайка, как тебя зовут? Откуда тебя привезли? — спрашивала
Даша, вытирая слезы девочке лет десяти.
Девочка силилась ответить, но из-за всхлипов было ничего
непонятно.
— Ну-ну, успокойся. Теперь ты здесь, с нами. Это будет твой дом,
здесь тепло и безопасно, — успокаивала Даша ребенка, прижимая к
себе вздрагивающее от рыданий тельце.
Внутри огненной волной разливалось сочувствие к девочке.
Хотелось спрятать, защитить и сделать так, чтобы она больше никогда
не плакала. Девочка была худой и грязной, будет неудивительно, если
обнаружатся и следы побоев. Благополучные девочки к ним в пансионат
не попадали.
Когда Даша почувствовала, что малышка немного успокоилась, то
посмотрела в опухшие заплаканные глазенки и улыбнулась:
— Ну вот и хорошо. Меня зовут Даша, я буду о тебе заботиться. А
ты будешь меня слушаться и помогать по дому, а еще учиться, чтобы
стать умной и самостоятельной. У нас в пансионе никого не обижают,
ты все сама увидишь. Договорились?
Девочка кивнула, показала пальцем на рот и знаками что-то еще
добавила.
— Ты не говоришь? — ахнула Даша. — Но слышишь, правильно?
Девочка кивнула, потом вопросительно посмотрела и показала
руками, что ей бы написать на чем-то. Даша достала из верхнего
ящика комода ручку и блокнот и протянула малышке.
«Я — Катя. Меня забрали от мамы. Она меня не любит», — по-детски
круглым почерком вывела девочка.
Сердце жалостливо дрогнуло. В детских глазах смешались: страх,
отчаяние, застарелая боль брошенного ребенка, робкая надежда на
обретение дома. Даша видела это выражение в серых, синих, зеленых,
карих глазах и всегда давала обещание, которое держала чего бы это
не стоило:
— Катенька, теперь твой дом здесь. Запомни: чтобы ни случилось,
я тебя не брошу. Мы будем друг за друга, договорились? — она
потрепала девочку по голове, и та доверчиво прильнула к женской
руке, у Даши ком встал в горле.
Дверь, чуть скрипнув, открылась. В нее просунулась кучерявая
голова девушки:
— Дашка, тебя Олька зовет.
Она закрыла дверь, а Даша сидела еще несколько мгновений в
ступоре. Последнее время ее неотвязно преследовало плохое
предчувствие. Очнулась Даша от того, что ее осторожно трогают за
руку. Она повернулась и увидела блокнот, который протягивала
Катя.
«Что случилось?» — было выведено на белой клетчатой
странице.
Даша через силу улыбнулась и сказала:
— Мне нужно уйти. Ты останешься здесь, а я обязательно приду
попозже и покажу тебе, где и что у нас находится. А ещё я тебе
обещаю, что выучу язык жестов и мы будем с тобой болтать без всяких
блокнотов, — Даша не сдержалась и обняла болезненно худенькую
малышку с не по-детски серьезными глазами.
Спустя пару стуков сердца маленькие ручки неумело обняли в
ответ.
Влад
Черный внедорожник затормозил на светофоре. Настроение Владу с
утра еще никто не успел испортить. Он наслаждался дорогой, машиной
и спокойствием. Поймал игривый взгляд девушки, сидящей за рулем
голубой мазды. Улыбка скользнула по губам Влада, приоткрывая ровные
белые зубы с немного выступающими клыками.
