Я просыпаюсь с криком, замирающим в горле. Снова тот же сон!
Венок из полевых цветов рассыпается в моих руках, лепестки падают в чёрную воду озера. Над головой – налитая кровью луна, а вокруг – тени. Они тянутся ко мне, шепчут что-то неразборчивое, зовут. Я чувствую их прикосновения – холодные, влажные, настойчивые. Сон закончился, но на моей коже ещё остаются отпечатки, будто всё случилось наяву.
Трясущимися руками сдвигаю шторки маленького скромного экипажа и выглядываю на улицу. Ещё не приехали?
Повторяющийся кошмар не отпускает меня уже третью неделю. Это сказывается: в стекле отражается бледное лицо с тёмными кругами под глазами. Но хуже всего то, что теперь эти образы преследуют меня и наяву.
Краски и холсты, когда-то послушные моей воле, теперь будто заколдованы. Что бы я ни пыталась нарисовать, пейзаж, портрет, натюрморт, – стоит окунуться во вдохновение и наполнить работу ворожбой – под кистью оживает тот же кошмар. Тёмная вода, кровавая луна, рассыпающийся венок, тени…
Я закрываю глаза, а когда открываю – вижу, что очередная картина отправится на чердак, к другим испорченным холстам. Я не могу работать, выполнять заказы, а значит, совсем скоро не смогу оплачивать счета. Если, конечно, не сойду с ума до того, как это станет проблемой.
Мои руки сами создают эти образы. Словно что-то внутри меня хочет выплеснуться наружу, рассказать историю, которую я не понимаю. Сперва я пугалась, потом злилась, пыталась сопротивляться. Выбрасывала испорченные холсты, начинала заново. Но теперь… я чувствую, что должна идти.
Куда-то далеко, в глушь, к месту, которое видела лишь во снах. Это чувство как зов, который невозможно игнорировать. Он пульсирует внутри, заглушает все остальные мысли и желания.
Дорога размыта дождями. Колёса повозки то и дело застревают. Я кутаюсь в плащ – холодно и сыро, хотя лето уже вступило в свои права. Рядом со мной – узел с одеждой и сумка с холстами и красками. Больше мне ничего не нужно.
– Дальше не поеду, – извозчик останавливает лошадей и поворачивается ко мне. – Видите, какая дорога? Увязнем, и кто нас тут искать будет?
Я киваю. Справедливое замечание. Если уж мне пропадать, от безумия или холода, незачем тащить с собой невинную душу. Расплачиваюсь с ним и ступаю на влажную траву, поудобнее перехватывая свои вещи.
Извозчик, крепкий мужик невысокого роста с пышными рыжими усами, смотрит на меня с недоумением и, кажется, с жалостью.
– Вы уверены, барышня? Там только лес, глухомань. До ближайшей деревни ещё вёрст десять, не меньше.
– Уверена, – мой голос звучит странно, словно чужой.
Мужчина качает головой, закручивая кончик уса, но больше ничего не говорит. Я не дожидаюсь, когда скрип колёс его повозки стихнет, и поворачиваюсь к стене леса. Он поднимается передо мной – тёмный, неприветливый, густой. Верхушки елей почти закрывают небо. Ветер шумит в кронах, и этот звук напоминает шёпот из моих снов.
Сердце колотится как безумное. Страх сковывает движения, но Зов сильнее. Я делаю глубокий вдох и шагаю под сень деревьев.
Лесная дорога едва угадывается среди мха и папоротников. Земля пружинит под ногами, влажная, устланная хвоей и прошлогодними листьями. Воздух пропитан множеством запахов: смолистый аромат сосен, терпкость прелой листвы и одуряющий, сладкий цвет багульника. Я знаю, что этот запах может вызвать головокружение, галлюцинации, но сейчас он странным образом успокаивает.
Из сумки я достаю заколдованный клубочек – простенький артефакт, который должен указывать дорогу к цели, как меня заверили в лавке. Но когда я активирую его, он лишь слабо светится и дрожит в моей ладони, не зная, куда катиться. Видимо, желание недостаточно конкретно. Я не знаю, куда иду – только чувствую, что должна идти.
