Ледяной ветер, пахнущий хвоей и острием стали, впивался в обветренное лицо. Риата Стар стоял на зубчастой стене Крайней Заставы, впитывая ночь всеми чувствами, данными ему и человеком, и зверем. Здесь, на краю цивилизации, воздух был чистым ядом правды. Не было места лживым улыбкам и сладким речам столичных салонов. Здесь выживал только тот, кто чувствовал ложь кожей, кто слышал обман в шепоте метели.
Его королевство было у его ног – не в мраморных дворцах на юге, а здесь, в этом сумеречном мире скал, вековых лесов и молчаливых солдат. Он был его генералом, его стражем и его проклятием. Годы смыли с него шелуху юношеских идеалов, оставив лишь стальную сердцевину долга. Долга, который весил больше горной цепи, разделявшей Север и сытое, равнодушное королевство.
Внизу, за частоколом, темнел лес. Тишина была неестественной, приглушенной, словно сама тайга затаила дыхание. Не было слышно ни войн, ни переклички ночных птиц. Тишина-ловушка. Риата знал ее слишком хорошо. Его зверь, дремлющий под кожей, тревожно ворочался, улавливая сквозь мили льда и камня отзвук чуждой магии. Не дикой, природной, к которой он привык, а острой, металлической, пахнущей ритуалом и человеческим расчетом.
Он закрыл глаза, позволив внутреннему зрению обостриться. Картина предстала в оттенках серого и синего. Теплые пятна жизни в казармах за спиной. Холодные камни под ногами. И там, в глубине леса – резкий, ядовито-фиолетовый всплеск. Не одно существо, а несколько. Двигались не как звери, с грацией хищников, а угловато, почти механически, будто куклы на невидимых нитях.
«Снова», – с беззвучным рычанием подумал он. Это была уже третья такая вылазка за месяц. Не полноценная атака, а разведка. Зонд. Кто-то изучал оборону, проверял на прочность, искал слабые места. И этот кто-то использовал магию, которую ни один из его шаманов не мог опознать.
Внезапно фиолетовые всполохи метнулись вперед. Тени отделились от стволов и устремились к стенам с немыслимой для живого существа скоростью. Риата не крикнул тревогу. Он обнажил свой клинок, и низкий, гортанный рык сам по себе стал сигналом для его людей. На стенах тут же замерцали факелы, послышались крики командиров, лязг оружия.
Он не ждал. С силой, способной согнуть сталь, он оттолкнулся от парапета и прыгнул вниз, в кромешную тьму. Падение заняло мгновение. В воздухе его тело изменилось – кости с хрустом перестроились, мышцы вздулись, кожа покрылась густой серой шерстью. На землю перед частоколом уже приземлился не человек, а огромный, свирепый волк с глазами, горящими холодным янтарем.
Его первая атака была слепой яростью. Когти и клыки разорвали первую тварь пополам. Она не закричала. Из нее хлынула не кровь, а черная, вонючая жижа, и тот самый фиолетовый свет на мгновение ослепил его. Магия. Только магия. Ни плоти, ни души.
Он бился с яростью, рожденной от отчаяния. Его солдаты сражались рядом, их сталь встречалась с магическими когтями тварей. Риата чувствовал их страх, но и их веру – веру в него. Они были его семьей, его стаей. И он вел их на убой против призраков, против тени, которую не мог ухватить.
Когда последняя тварь рассыпалась в клубке черной дымки, наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием людей и его собственным рычащим псом. Он снова стоял на двух ногах, его одежда была изорвана, тело в ссадинах, пахнущее чужим колдовством и своей яростью.
Он посмотрел на лица своих солдат. Усталость, страх, облегчение. Они победили. Снова. Но каждая такая «победа» была поражением. Он не мог защитить их от того, чего не понимал. Он был генералом, призванным сражаться с плотью и кровью, а не с чарами.
Он поднял глаза к звездам, холодным и безразличным. Он нуждался в помощи. Не в новых солдатах, а в знаниях. В дипломате, в маге, который разбирался бы в придворных интригах и забытых культах. Но что он получил от столицы в ответ на свои настойчивые просьбы? Вежливые отписки. Обещания «разобраться». Насмешки за спиной о «параноидальном оборотне».
