Ледяной дождь сек по лицу, сливаясь с потом под тяжелыми латами. Рейна не чувствовала ни того, ни другого. Ее мир сузился до грязной колеи, уводящей в чащобу, и до сладковатого запаха страха, который еще витал в воздухе. Страх исходил от них – троих беглецов. А еще – от жителей деревушки, что жались в своих домах, боясь вздохнуть громче положенного.
Она шла по их следам не спеша. Неторопливость железного вала. Ее плащ, темный и промокший, не шуршал, а тяжело хлопал по грязи. Меч на ее спине еще не был обнажен, но его молчаливый вес ощущался каждым живым существом в округе. Она была Тенью. Палачом. Орудием воли Ордена. И сегодня орудие должно было свершить правосудие.
Она нашла их у старой мельницы. Они пытались разжечь огонь, их руки дрожали от холода и адреналина. Увидев ее, возникшую из-за стен дождя словно призрак, они вскочили, хватая зазубренные ножи и топоры.
– Орденская крыса! – просипел самый крупный из них, с шрамом через глаз. – Отстань от нас! Мы всего лишь взяли свое!
Рейна не ответила. Слова были лишними. Она оценила их стойку, расстановку, блеск испуга в их глазах. Трое против одного. Справедливость была на ее стороне.
Первый атаковал, не выдержав ее молчаливого давления. Его топор свистнул, целясь ей в голову . Рейна не уклонилась. Она сделала шаг вперед, под удар, и ее закованная в сталь рука встретила его запястье с хрустом ломающейся ветки. Топор упал в грязь, а вслед за ним рухнул и его владелец, захлебываясь криком, который утонул в ливне. Удар кулаком в висок – и крик оборвался.
Второй попытался ударить сбоку. Рейна двинулась с поразительной для ее брони скоростью. Ее клинок, наконец-то извлеченный из ножен, блеснул серым светом. Сталь встретила сталь, но сила Рейны была неоспорима. Она парировала удар, и ее меч плавно вошел под мышку нападавшего, найдя слабину в его самодельной коженой куртке. Он ахнул, и кровь хлынула на мокрую землю.
Третий, самый молодой, застыл в оцепенении, глядя, как за считанные секунды пали его товарищи. Он бросил нож и побежал. Бежал, спотыкаясь, назад, к лесу. Рейна не стала преследовать. Она наклонилась, подобрала окровавленный топор первого бандита, взвесила его в руке. Затем – плавное, отработанное движение. Топор описал в воздухе дугу и вонзился в спину беглеца. Тот рухнул лицом в лужу, не успив издать ни звука.
Тишина. Лишь стук дождя по железу ее доспехов. Пахло кровью, грязью и мокрой листвой. Правосудие свершилось. Быстро. Эффективно. Без эмоций.
Рейна вытерла клинок о плащ одного из мертвецов и вложила его в ножны. Она обошла тела, ее бесстрастный взгляд скользнул по застывшим маскам ужаса. Ничто внутри нее не дрогнуло. Не было ни гнева, ни торжества, ни отвращения. Была лишь пустота, привычная и холодная, как сталь ее меча.
Она повернулась и пошла прочь, оставив мертвых дождю и темноте. Ей предстоял долгий путь назад, в цитадель. К новым приказам. К новой крови.
Ночью, разведя скудный костер под навесом скалы, она сняла латы. Под ними была простая, грубая рубаха. Рейна достала из седельной сумки черствый хлеб и кусок сыра. Ужин. Она ела механически, глядя на пламя. Пламя отражалось в ее глазах – серых, холодных, как озерная вода в ненастье. Иногда, в такие тихие минуты, из глубины памяти пытались всплыть обрывки чего-то другого. Тепло очага. Ласковый голос. Запах свежего хлеба. Но она тут же гасила эти воспоминания, как гасила искру, упавшую на влажную землю. Они были слабостью. А слабость в ее ремесле вела к смерти.
Она потушила костер, завернулась в плащ и прислонилась к скале. Сон был коротким и тревожным, полным теней и звуков боя. Но когда она проснулась перед рассветом, в ее взгляде вновь была лишь стальная решимость. Рейна, каратель Ордена, была готова к новому дню. Женщина, что могла когда-то жить внутри нее, оставалась надежно запертой в самой глубине, под замком из страха и боли.
