Я сидел в своём кабинете и просматривал экзаменационные ведомости, когда дверь в кабинет распахнулась, и ко мне, без стука и записи, ворвалась черноволосая высокая девушка с посверкивающей заколкой в волосах. Шагом мстительной женщины, которую предали, она подошла ко мне и швырнула какую-то бумагу на стол, а сама замерла рядом, недобро глядя на меня и сложа руки на груди.
– Что происходит? – сдерживая гнев потревоженной гаргульи, спросил я. – Что вы себе позволяете?
– В этой бумаге вы найдёте всё, ректор, – бросила она в качестве ответа.
Признаться, такой наглости по отношению ко мне я давно уже не встречал. Дерзить в нашей академии разрешается, и даже иногда требуется, но не всем и не всегда. А эта бледнолицая красотка, что ворвалась ко мне в кабинет, словно вихрь, явно не знакома со мной, иначе едва ли она стала вот так нахально вести себя. С первого взгляда на неё угадывалась претензия на ведьму. Типичное чёрное платье ниже колен, смоляные волосы, зелёные глаза. Ей бы ещё остроконечную шляпу, и тогда… да вот же она, в правой руке. Кошмар.
Что ж, укротить её пыл я смогу и позже, если это понадобится. Я вздохнул, про себя досчитал до десяти, и взял в руки брошенный ею листок.
– Что это? – спросил я, пробегаясь по строчкам.
– Рекомендации, разумеется, – ответила она. – Это не всё, у меня есть и другие.
– Не надо, – предупредительно заявил я. – Пока что хватит.
Тишина ненадолго наполнила комнату, и лишь зловещий смех адептов за дверью кабинета, там, где висело расписание, доносилось до моего слуха. Смех, и распевные стихи культа Чёрных призывателей. Они снова не уложись за отведённый час, и теперь, судя по строчкам, что восхваляли Владыку, уже заканчивали песню. Я же пытался понять, что хочет от меня эта ведьмоподобная барышня, которая даже не потрудилась представиться, и хотя бы в двух словах описать свои таланты. Впрочем, последние были в изобилии изложены на бумаге, что я держал в руках.
– Колдовство, – читал я отзывы, тщательно собранные на одном листке, и заверенные множеством подписей. – Сквернословие. Дурной характер. Насылание малых и средних порч. Запугивание. Осмеивание моральных ценностей. Вероломство. Порча имущества. Лукавство. Расстройство свадеб.
Я перевёл взгляд на стоящую рядом девушку и нахмурил лоб. Она коротко вздохнула, словно бы вздрогнула. На миг я увидел её растерянной, даже напуганной, и, разумеется, усомнился в ней.
– Да уж, – проговорил я. – Список, прямо сказать, не очень внушительный. Особенно потешно звучит: “осквернение могил и потакание дурным нравам”
– Что же здесь смешного? – её выразительное симпатичное личико умело изображало злобу, зелёные глаза хорошего, благородного оттенка прямо-таки прожигали насквозь.
– Когда мне не нравится кофе, – проговорил я. – Я могу швырнуть чашку в стену, и тем самым перепугать до смерти пришедшего за помощью адепта. Но едва ли я стану относить это к своим достоинствам. Это такие пустяки, о которых и говорить не стоит.
– Конечно, – ядовито кивнула она со знанием дела. – Вам такое говорить просто. Про вас дурная слава ходит не только в этой, но и в других академиях. Какие только мерзости не приписывают вам, даже те, о которых вы, вероятно, и не слышали! А всё потому, что у вас уже есть статус отъявленного мерзавца, ректор.
– Не только мерзавца, – поправил я. – Но и Разрушителя чужих судеб. А также Гасящего надежду, Уничтожителя правды, и, конечно, Убийца любви. Это, впрочем, далеко не все мои титулы. А ваши “достоинства”, что вы мне показали, неубедительны.
Не люблю хвастаться. Обо мне могут рассказать мои адепты, самые чёрные души из тех, что некогда были совершенно обыденными, и даже светлыми. Просто хотел подчеркнуть, что эта бумага нисколько меня не впечатлила.
