Аня
Я никогда не верила в приметы. По-моему, ничего глупее, чем
приметы, человечество ещё не придумало. Возвращаясь, смотрись в
зеркало, вместе с ножом дари монетку, не переходи дорогу после
чёрной кошки… Хорошо хоть баб с пустыми вёдрами в наше время
практически не встретишь. Если не считать пустым ведром пустую
голову, конечно.
Да-да, я циник, скептик и Фома неверующий. Сложно быть другой,
когда тебе с детства мама и бабушка твердят про все эти приметы, а
ты раз за разом убеждаешься в том, что они не работают.
Хотя… если бы я в своё время вышла замуж в мае, одна примета
сработала бы. Но, увы, свадьба у нас с Олегом была в сентябре.
— Пять лет коту под хвост! — сокрушалась мама. — Ты, Анька,
отдала ему свои лучшие годы! А он тебя бросил!
Ну, положим, никуда он меня не бросал. Просто держать дома
изменившего тебе мужика — примета куда сквернее чёрной кошки и бабы
с пустыми вёдрами.
— Да ещё и под Новый год! Встречать Новый год в одиночестве —
плохая примета.
Я подавилась мороженым, которое увлечённо поедала, наплевав на
все диеты. Хм, это что-то новенькое… Я слышала только «Как Новый
год встретишь — так его и проведёшь».
— Будем встречать вместе. Ты, я и бабушка.
О ужас, летящий на крыльях ночи.
— Я буду не одна. — Вдохновенно соврала я и для смелости
отхватила большой кусок вафельного рожка. Закрепила результат: — У
меня есть… мущ-щ-щина.
Хотя… почему соврала-то? Мой пёс Альфонс — мущ-щ-щина хоть куда!
С ним даже спать вместе можно, если любить ненавязчивый запах псины
и ошейника от блох.
Впрочем, сейчас зима, и ошейник мы пока не носим. Значит, только
псины.
— Как?! — мама охнула. То ли испуганно, то ли восторженно. — И
кто он?
Я сделала вид, что увлечена мороженым.
Кто бы это мог быть…
— Да так. Сосед. Ничего серьёзного, мам, просто коротаем вместе
досуг. И Новый год тоже вместе встретим.
— Женат? — мама свела брови. Логика — это не её конёк, да.
— Нет. В разводе.
А чё? Проиграть, так миллион, ну а врать — так вдохновенно.
Ща ещё детей придумаем… Двое в Пензе, один на Камчатке. Почему
бы и нет?
Правда, мама меня тогда сразу раскусит. Возможно, даже
пополам.
— Короче, мы с ним нашли общую тему для разговоров. Несчастные
разведёнки оба.
— Всё к лучшему, — махнула рукой мама. — Олег всегда был тебе не
пара.
— Это ещё почему? — протянула я и вновь подавилась мороженым,
услышав:
— Вечно в туалете что-то насвистывал. Плохая примета!
М-да.
Честно, из всех грехов Олега этот, пожалуй, был самым
меньшим.
— Точно, — протянула я, доев наконец рожок. — А ещё он на
дорожку никогда не садился…
— Вот-вот, — кивнула мама. — Значит, ты с кавалером будешь Новый
год встречать, к нам не приедешь?
— Ага. С кавалером.
И имя этому кавалеру «сон». Нафиг Новый год… Хоть высплюсь
по-человечески.
Последним, что я услышала от Олега прежде, чем он ушёл,
было:
— Ты своего пса всегда любила больше, чем меня!
Поначалу я очень удивилась, а потом подумала, что муж — тогда
ещё не бывший — пожалуй, прав. Если еда заканчивалась у мужа, я
особо не беспокоилась — он большой мальчик, сам о себе может
позаботиться. А вот если у Альфонса…
В конце концов, раз в месяц поесть пельмени — не такая уж
большая трагедия, особенно с учётом моего рабочего графика. Но
Олег, выросший на жирном борще с пампушками и крыжовниковом
варенье, покупные пельмени презирал.
— Я устала и хочу спать. У меня нет сил ни на что. Можешь сам
себе что-нибудь скашеварить? — спрашивала я после особенно тяжёлых
рабочих дней, и неизменно слышала в ответ бурчание:
— С собакой гулять у тебя были силы…
Наверное, есть во мне что-то неправильное, да. Но собака же не
может сама себя выгулять, в отличие от мужа.
