Глава первая. Мужчина, у которого не было шёпота
В тот понедельник в город пришёл сухой северный ветер, обвивал рекламные щиты, порвал афишу с надписью «Живём честно, всегда вместе!» и затих в просвете между двух старых домов.
В это окно любил смотреть Артём Крайнов – сорок два года, инженер по лифтам, симпатичный, худой и прямой, как натянутая струна.
Стоял он утром, пил кофе из стакана, у которого отломалось ухо, и думал, что чашка – это просто чашка, а жизнь – это, пожалуй, не совсем жизнь, пока ты постоянно сам себе поддакиваешь.
– Ты опять своим взглядом всё испортишь, – сказала из кухни бывшая жена Ада, теперь соседка по стене, потому что разделить квартиру оказалось легче, чем разделить привычки.
– Это просто взгляд. У меня нет других, – ответил Артём. – И, между прочим, твой парень громко храпит.
– Вот именно, – сказала Ада. – Это неприлично сообщать.
Он улыбнулся.
– Неприлично храпеть, а сообщать – это просто звук.
– Ты неисправим.
Артём в ответ пожал плечами, допил своё уже остывшее кофе. Он не кричал, не возмущался, не бил кулаками по столу. Он говорил спокойно, чуть в нос, как человек, который давно понял, что у слов есть вес, и если их бросать, как кирпичи, кому-то обязательно попадёт по ноге.
Двор был вечно серым, как только бывает серым двор, где песочницу подменили парковкой, а деревья растут, несмотря на то, что их никто и никогда не поливал водой.
Подъезд встречал запахом железа и сырых писем, которые давно лежали в полуоткрытых почтовых ящиках на первом этаже, и которые никакой почтальон уже не носил – всё ушло в приложение; только старые объявления «Сдадим уголок совести в аренду» кто-то продолжал клеить.
– Доброе утро, – сказал Артём дворнику. – Вы вчера выкинули два чёрных пакета в общую корзину, хотя там написано «пластик». Сейчас это всё вывезли на полигон, и вы потом дышите этим сами. Ну, чисто логически.
– Доброе, – ответил дворник, не отрываясь от метлы. – Логика – это к начальству.
– Начальство дышит кондиционером, – заметил Артём.
– А ты всё говоришь, – сказал дворник с усталой фамилией на кривом бейджике – Савельев. – Интересно, тебя пока ещё не били?
– Только словами.
В лифте, который он обслуживал, стояла женщина с собачкой. Собачка таращилась как человек, который всё понял и молчит.
– В следующий раз, – сказал Артём, – пожалуйста, надевайте на собачку намордник. Это не про злость, это про закон. И это ладно, но вы курите в подъезде. Тем более – когда едете в лифте.
– Она же маленькая, – сказала женщина, встряхивая пепел с сигареты.
– Да, – кивнул Артём. – Маленькое нарушение – тоже нарушение.
Женщина выдохнула так, будто это она устанавливала лифты по ночам.
– Вам бы молчать, – сказала она. – Был бы у вас карьерный рост.
– Я и так – вверх-вниз, – улыбнулся Артём, смотря на кнопки.
Он навещал шахты как живых родственников: был у каждого лифта характер. Вот этот, например, на третьем любит долгую паузу, словно перед вздохом; тот – прикидывается глухим и часто не слышит нажим. Артём не верил в то, чего не мог потрогать, но разговаривал с механизмами, потому что они отвечали поступками.
В офисе «ГородЛифтСервис» начальник начал сразу после того, как переступил порог.
– Крайнов, – сказал начальник, – у нас жалобы.
– Про собак?
– Про то, что вы говорите людям не те слова.
– Я им говорю слова те, которые соотносятся с фактами, – сказал Артём. – Факты им не нравятся.
– Это не мой вопрос, – сказал начальник. – Мой вопрос – чтобы клиенты были довольны. А вы у них вызываете… скажем так… ощущение невоспитанности.
– Уходить, не сказав «до свидания», – невоспитанность, – ответил Артём. – Сказать, что мусор – это мусор, – не невоспитанность, это просто описание.
