Самолёт из Улан-Батора прибыл в Пулково около семи утра. Родион рассчитывал провести девятичасовой полёт в объятиях Морфея, но толком поспать не удалось. На протяжении всей трассы авиалайнер несколько раз попадал в зоны турбулентности, и его основательно встряхивало. Это сразу прогоняло у Родиона состояние безмятежной сонливости, в которое он начинал было погружаться. К тому же он не привык спать сидя: шея затекала, руки-ноги не могли никак найти удобное положение. Так он промаялся весь рейс, и после долгожданного приземления выходил на трап скорее утомлённым и разбитым, чем отдохнувшим. Всё-таки, когда тебе уже под шестьдесят, столь длинные перелёты – испытание, что ни говори.
Ладно, рассеянно думал Родион, шагая в отделение выдачи багажа, дома высплюсь по-хорошему… Зато сама поездка в целом прошла как нельзя более удачно. Советско-монгольский фестиваль культуры, на котором он присутствовал в качестве переводчика, получился насыщенным и на удивление интересным. Конечно, не обошлось без казённых пафосных речей о братской дружбе народов, бюрократической волокиты с документами и прочей сопутствующей бесполезной шелухи. Но это так, пустяки… В общем всё было здорово: он получил массу впечатлений (а Монголия оказалась весьма щедра на них), завёл новые знакомства, обозначились некоторые перспективы по работе. Определённо стоило небольших тягот в дороге и на месте. Нет, надо встряхиваться вот такими способами, даже если это дополняется встрясками в воздухе – иначе можно совсем закиснуть и погрязнуть в бытовой рутине.
Всё так же машинально он вошёл в зал, где осталось забрать свою поклажу, всего ничего – одна сумка. Он оказался здесь одним из первых пассажиров, народу было пока мало. Преодолевая сонливое состояние, Родион смотрел, как лениво ползёт конвейерная лента. Показались первые чемоданы, рюкзаки и прочие торбы. Ага, вот из-за шторки вынырнула и его дорожная сумка из чёрного нейлона. «Надо же, как быстро, – мысленно улыбнулся Родион, – повезло! Обычно полчаса ждёшь, а сегодня сразу. Добрый знак…» Подхватив за ручки подъехавшую сумку, он направился к выходу. Ноша была не очень тяжёлой: лежала там у него пара сменного белья, фотоаппарат, термос с недопитым кофе, да ещё кой-какие сувениры, приобретённые во время прогулок по городам и весям гостеприимной Монголии. Сейчас сумка даже показалась чуть легче, чем в аэропорту Улан-Батора. Наверное, это возвращение в родной Ленинград придало сил, подумалось ему.
Молодая девушка-контролёр у выхода тоже имела сонный вид. Наверное, как и я, не выспалась, отметил Родион. Не повезло бедняжке, заставили в утреннюю смену дежурить… Механически сверив багажный талон на сумке с каким-то своим, девушка пожелала Родиону счастливого пути. Родион любезно улыбнулся ей и вышел наружу.
В вестибюле толпилась куча встречающих, но никто из них не встречал Родиона. Его некому было встречать.
Скорей домой, думал он, покидая здание аэровокзала. Часа полтора, ну два на дорогу. Сейчас на автобус до Московской, потом на тро до Академической, а там десять минут ходьбы до дома. Небольшая, но уютная однокомнатная квартира на проспекте Науки, где он жил уже двадцатый год. Первым делом позвонить дочери, сообщить, что, мол, приземлился, жив-здоров, всё нормально. Потом в институт звякнуть, начальству тоже доложиться, что командировка успешно завершена. Затем – в душ, потом выпить крепкого чаю. И спать, спать… А проснувшись, разобрать всё привезённое. И конечно же, навести в голове порядок, ибо пока там царит сумбур от всего, что он узнал и почувствовал за время путешествия.
