Опираясь рукой на перила, поднимаюсь по скользким ступенькам на
крыльцо.
Несколько раз стучу ногами о нерасчищенный каменный пол, сбивая
снег с сапог. Проверяю вывеску. Салон массажа "Арина", всё
правильно, я на месте. Толкаю дверь, вхожу. Вытираю ноги о
резиновый коврик, напряжённо осматриваюсь. В воздухе стоит терпкий
запах благовоний. На стойке ресепшен, которая расположена слева от
двери, выставлена табличка "Обед до 14.00".
Ну, это меня не касается. Без колебания иду по узкому, тёмному
коридору, попутно толкая пальцами по очереди окрашенные в красный
цвет, деревянные двери с обеих сторон. Везде закрыто. Только в
конце вижу солнечный луч, пробившийся сквозь щель между стеной и
дверью. Там точно кто-то есть. Из кабинета раздаётся неясный шум.
Устремляюсь туда.
Переступаю порог, окидываю взглядом обстановку. На письменном
столе серебрится бейдж "Соловьёва Арина Константиновна". Ура, нашла
её, наконец. Однако здесь никого. Но я же явственно слышу звуки,
ритмичное постукивание какое-то. Осмотревшись, понимаю, что они
раздаются из внутренней комнаты под названием "Гардеробная". Не
пойму, от меня прячутся, что ли? Некоторые люди такие странные...
Но со мной эти хитрости не пройдут. Так нельзя поступать. Аккуратно
нажимаю на ручку и заглядываю.
- Арина Константиновна, мы не смогли вам дозвониться, а ситуация
серьёзная...
И замираю в шоке. Да, удачно я зашла...
Голову словно сдавило металлическим обручем. Тру ледяными
пальцами виски и, прищурив глаза, задумчиво вглядываюсь в то, как
мой муж со спущенными до колен брюками придерживает за обнажённый
белоснежный зад холёную молодую блондинку в расстёгнутой алой
шёлковой блузке и задранной до пояса юбке, и ритмично трахает её.
Тру глаза. Может, это не муж, может, у меня галлюцинации? Как он
мог здесь оказаться? Его офис через две станции метро отсюда. Я
сама проводила его на работу утром, поцеловала...
Но через секунду я убеждаюсь, что не ошиблась. Любовники
вздрагивают от моего голоса, останавливаются и резко
оборачиваются.
- Никита? - тихо удивляюсь я.
- Земфира, ты что здесь делаешь? - хрипит муж.
Трясущейся рукой стирает пот со лба, ведёт ладонью по лицу и
задерживается в районе рта. Таращит на меня испуганные покрасневшие
глаза.
За час до этого
Нянечка Тамара недовольно хмурится, прислонив к уху телефон и
прислушиваясь к длинным гудкам, которые мне слышно даже на
расстоянии.
- Ну, что? - спрашиваю у Тамары, встревоженно рассматривая шкалу
градусника, которым только что измерила температуру у Серёжки,
худенького голубоглазого мальчика из нашей группы, - растёт, уже
тридцать девять. Что делать-то будем?
Я сижу на детском стульчике у низкой кроватки в спальне, на
которой неестественно краснеет щёчками мальчик.
- Давай скорую вызовем ему? Родители не отвечают, мы же не можем
на себя такую ответственность брать, - тихо подсказывает
Тамара.
Она наклоняется, гладит Серёжу по мягким волосам и
неосмотрительно добавляет:
- Они ему хоть укольчик сделают, температуру собьют. Может, ему
в больницу надо...
Мальчик приподнимается, тянется ко мне, залезает на колени,
сильно прижимается горячим тельцем и хнычет:
- Не хочу укольчик. Зефирка Зелёная, не разрешай скорую, я в
садике останусь, буду тихо-тихо лежать, пока мама не заберёт.
Глажу его по голове, целую в макушку, выразительно глядя на
Тамару. Та пожимает плечами и возвращается в игровую, где без
нашего присмотра, похоже, начались бои без правил между ребятами
группы.
- Успокойся, не вызову. Сейчас мы маму твою найдём и приведём. Я
ей на работу позвоню. Всё будет хорошо.
Кладу мальчика в кроватку, накрываю одеялом:
- Пока поспи чуть-чуть.
- Не придёт мама, - зевает Серёжа, но послушно зажмуривает
глазки.
