– Девушка! Девушка! Вам плохо?
Я моргнула – раз, другой, третий.
Смазанные пятна, покачивающиеся у меня перед глазами, сложились в
лицо наклонившейся ко мне старушки в вязаном беретике.
– А? – сказала я.
– Вам плохо? Может, помочь
чем-нибудь?
Она попыталась похлопать меня по щеке,
и я мотнула головой, уворачиваясь.
– Да она, похоже, пьяная, – недовольно
сказал стоящий рядом пожилой мужчина в тёмной куртке.
Честно говоря, я и сама не была
уверена, что не пьяна. Хотя бы потому, что совершенно не помнила,
как здесь оказалась, и даже представления не имела, где это
«здесь». Вдруг осознав, что мне холодно, я обхватила себя руками и
огляделась. Я сидела на скамейке в каком-то дворе. С трёх сторон
двор окружал старый кирпичный пятиэтажный дом в виде буквы «п», с
четвертой виднелась тихая улица с редкими прохожими. Двор был
засажен деревьями, по осеннему времени голыми, посредине
возвышалась яркая, замысловато выгнутая детская горка.
– Что случилось? – спросила я. Это было
похоже на внезапное пробуждение ото сна. Вот только нет у меня
обыкновения засыпать на скамейках в чужих дворах, в тонкой блузке
не по погоде.
– Да откуда ж мне знать, милая? –
старушка развела руками. – Вы тут сидите, совсем раздетая, и не
отзываетесь. Я и подумала, не случилось ли чего.
Я снова огляделась. Похоже, я сидела
тут довольно давно, так как успела изрядно продрогнуть. И теперь
зубы застучали.
– Она, наверно, здесь живёт, –
предположил мужчина. – Вот и выскочила голышом, почитай.
– Я здесь не живу, – возразила я. – Я…
какая это улица?
– Вятская, – хмыкнул мужчина.
– Мы же сюда ехали вместе с Максом, – в
голове наконец начало что-то проясняться, давая надежду на
восстановление цепочки событий. – Мы ехали к Пет… э… в гости, а
потом… Эй, а где моя сумка?
Сумки не было. Ни рядом на сиденье, ни
под скамейкой, ни где-либо ещё в пределах видимости. Я в полной
растерянности сунула руки сначала в передние карманы джинсов, потом
в задние, потом зачем-то провела ладонями по бокам, словно
обыскивая сама себя. Бесполезно, сумка исчезла со всем своим
содержимым. Ни ключей, ни смартфона, ни карточек с кошельком.
– Что, пропала? – сочувственно спросил
мужчина. – Вот что бывает, если спать на улице.
– Я не спала! – почему-то его слова
меня задели. – Мы вышли из машины, а потом… Вы тут нигде рядом
высокого мужчину не видели?
Мои собеседники дружно покачали
головами. Я взялась за виски, но сколько я ни терзала свою память,
всё было тщетно.
– Нет, – наконец сдалась я, – ничего не
помню.
– Ну, ясно, – кивнул мужчина. –
Брызнули в лицо из баллончика, отобрали сумку и верхнюю одежду
сняли. У меня так же приятеля обокрали. Спасибо, вас хоть до
лавочки довели.
– Что делается! – старушка всплеснула
руками. – Совсем стыд и совесть потеряли. Средь бела дня!
Я снова обхватила себя руками и
погладила плечи, пытаясь хоть немного согреться. Зубы стучали всё
сильнее.
– Вы, девушка, этого своего Макса
хорошо запомнили? – спросил мужчина. – Идите в милицию, пишите
заявление. То бишь в полицию, сейчас так говорят.
– Так вы что, думаете, что это… он? –
от изумления я даже на какой-то миг перестала дрожать. – Нет. Он не
мог.
– Э, все они не могут. А воры откуда-то
берутся.
Я промолчала, не став уточнять, что
Макса я вообще-то знаю много лет, и уж кто-кто, а он-то точно чужие
куртки тырить не станет.
– Может, вам кофточку какую-нибудь
вынести? – участливо предложила старушка.
– Или телефон одолжить? – добавил
мужчина. – Есть кому позвонить-то?
– Есть, – я протянула руку за поданным
им мобильником. – Спасибо.
На мгновение задумавшись, я набрала
номер Макса. Папу с мамой волновать не хотелось, так что пусть Макс
меня отсюда заберёт, а заодно объяснит, как получилось, что он меня
потерял. Ответил он быстро.
