Учитель сказал:
– О как велики были Шунь и Юй, владея Поднебесной, они не
считали её своей.
Конфуций. Беседы и суждения
1.
Легки мои кони, цвет масти их сив...
И ровно ложатся все вожжи у грив,
И лошади мчатся, и хлещут бичи.
Учись, у мудрейших совета спросив!
Ши Цзин (II, I, 3)
Когда-то давным-давно в мире не было ничего – ни Земли, ни Неба,
ни верха, ни низа, ни воды, ни тверди, один только первозданный
хаос. Он простирался, сколько хватало глаз, огромный, неизмеримый,
вмещающий в себе зачатки всех вещей, но не содержащий ни одной из
них, округлый, как гигантское яйцо. Но однажды раздался страшный
грохот, словно треснула гора – хуа-ла! – и хаос раскололся. Ну,
всему бывает свой конец, и любому яйцу в конце концов приходит
время разбиться, выпуская наружу птенца. Вот и яйцо-хаос разбилось
на множество осколков, только вылупился из него не цыплёнок, а
Первый человек. Оглянулся он по сторонам, и увидел, что
взбаламученные осколки хаоса разделяются между собой: всё лёгкое,
чистое и светлое поднимается вверх, а всё тяжёлое, грязное и тёмное
опускается вниз. Так появились Небо и Земля, но ещё слишком
неустойчивыми они были и могли слипнуться вновь. Тогда упёрся
Первый человек ногами в Землю, а плечами в Небо, и так встал, не
позволяя им соединиться. Каждый день Небо становилось выше на один
жэн*, Земля толще на один жэн, а Первый человек подрастал на один
жэн. Восемнадцать тысяч лет стоял этот огромный Атлант, удерживая
Небо и Землю, не давая им вновь превратиться в хаос, а по истечении
этого срока убедился, что стали они достаточно твёрдыми и прочными,
и опасность миновала. Вздохнул тогда Первый человек – и умер. От
облегчения, надо полагать. И вздох, вырвавшийся из его уст, стал
ветром и облаками, голос – громом, левый глаз – солнцем, а правый
глаз – луной, туловище – четырьмя сторонами света, руки и ноги
знаменитыми горами, что выше всех прочих, кровь – реками, жилы –
дорогами, плоть – почвой, волосы на голове – звёздами, волосы и
кожа на теле – травами, цветами и деревьями, зубы и кости –
блестящими металлами и крепкими камнями, сверкающими жемчугом и
яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, превратился в капельки
дождя и росу. А потом богиня Нида заселила новорожденный мир
зверями, птицами, рыбами и людьми, и он окончательно стал таким,
каким мы знаем его сейчас. Правда, откуда взялась сама богиня со
своими собратьями-богами, никак не объяснялось. Должно быть, сами
собой завелись. Как плесень.
Таков был миф о сотворении этого мира в изложении принца
Тайрена. Комментарий про плесень, понятно, принадлежал мне. Тайрен
в ответ поперхнулся, после чего заметил, что я порой бываю слишком
несдержанна на язык. С чем я с готовностью согласилась.
Наше путешествие продолжалось уже больше двух недель и проходило
достаточно комфортно. В нашем распоряжении была просторная карета с
мягкими подушками, а если надоедало трястись, всегда можно было
проехаться верхом. Или пройтись пешком, благо наш поезд, куда кроме
кареты входили несколько возков и отряд охраны, двигался чаще всего
неторопливым шагом. На ночлег мы обычно останавливались на почтовых
станциях или на куда более редких и многолюдных постоялых дворах.
Станции мне нравились больше – они были чище, ухоженней, и в них не
было толпы, которая гомонила за тонкой стенкой, мешая спать. Когда
я спросила, почему так, оказалось, что пользоваться станциями
простым путникам не разрешалось. Они предназначались для казённых
надобностей, для государственных гонцов и правительственных
чиновников, и чтобы воспользоваться их гостеприимством, нужно было
иметь специальное разрешение. Но у принца-наследника с разрешением
всё было в порядке, так что за всё время поездки случилось лишь
несколько раз, когда мы ночевали не под крышей.
