Ей не терпелось скорее покончить с
делами.
До конца многочасовой смены
оставалось всего пятнадцать минут. Марьяна беспокойно поглядывала
на часы. Время тянулось слишком долго и нудно, словно надсмехаясь
над ней. Еще пара назначений, две подписи в карте больного,
указания младшему персоналу, и она была, наконец, свободна.
Одеваясь, девушка молила об одном:
пусть не случится ничего из ряда вон выходящего, пока она не
переступит порог клиники. Ей бы только не опоздать на свидание!
Измученная длительным дежурством, она
часто мечтала остановить время, чтобы вдоволь выспаться, отдохнуть,
полежать в теплой ванне. Казалось, что жизнь бежит по кругу подобно
сумасшедшей карусели, и если не поспевать за ней в нужном темпе,
обязательно слетишь со своей лошади. Тогда бег продолжится, но уже
без тебя.
Всякий раз, возвращаясь с работы,
Марьяна хотела всё бросить и взять хотя бы недельный отпуск, чтобы
прийти в себя. Но даже два выходных подряд для нее становились
каторгой. Сериалы её не интересовали, походы по магазинам вызывали
тоску, кухня и уборка приводили в уныние. И тогда она готова была
биться головой о стену, лишь бы поскорее вернуться в клинику. В
настоящую жизнь. К живым людям. Туда, где она хоть кому-то была
нужна.
За порогом больницы царила
непроглядная темень. Молчаливая улица пугала своей тишиной, и лишь
свет окон близлежащих многоэтажек напоминал о том, что город жив и
вполне себе счастливо проводит вечер. Девушка добежала до
стоянки, кутаясь в лохматую зеленую шубу, и застыла напротив своего
маленького зеленого «Ниссана». Он снизу доверху был покрыт толстой
коркой льда, словно фисташковое мороженое в прозрачной глазури.
И как она могла забыть, что
автозапуск вчера накрылся! Блин! Придется теперь сидеть в адски
холодном салоне машины, ожидая, пока она достаточно прогреется.
Марьяна открыла дверь, включила зажигание и, вооружившись щеткой,
снова вылезла наружу.
Ярко-малиновая вязаная шапка-колпак
еле сдерживала натиск её рвавшихся наружу рыжих кудряшек. В
ансамбле с зеленой шубой и серыми спортивными сапогами на шнуровке
они создавали образ скорее фрика, чем уважаемого доктора. Но она и
так жертвовала слишком многим, на целую смену облачаясь в строгий
белый халат и удобные тапочки. Хотя бы в личной жизни можно было
позволить сделать исключение.
Нарезав пару кругов вокруг мерно
урчащего автомобиля, девушка решила не насиловать кузов и стекла
щеткой. Всё равно, пока само не оттает, ничем не поможешь. Она
залезла внутрь, выдохнула на руки, пытаясь отогреть замерзшие
пальцы, и взглянула на свое отражение в зеркале заднего вида. В
свете фонаря её зеленые глаза казались почти бесцветными,
фарфоровая кожа выглядела белее обычного.
«Не мешало бы подкраситься», -
подумала она и улыбнулась сама себе. На её лице отразилась лишь
печальная ухмылка. На такие свидания не красятся. Можно даже не
укладывать волосы, не брить ноги, не заморачиваться по поводу
нарядов… И зубы можно тоже не чистить…
Это даже не свидание вслепую и не
поход в кино. Это просто чужое свидание, которое может и вовсе не
состояться. Но девушка жила надеждой. Её не приглашали, но она всё
равно торопилась, ведь кроме этих встреч в жизни давно не
происходило ничего примечательного.
Через пятнадцать минут, изнывая от
нетерпения, Марьяна, наконец, выехала со стоянки. Ей пришлось
ехать, сгорбившись, глядя лишь в маленький, оттаявший из подо льда,
участок лобового стекла. Девушка подумала о том, что вся её жизнь
подобна этой проталине, через которую она смотрит на мир. Дом -
работа. Работа - дом. И вроде бы хотелось вырваться, расширить
горизонты. И сразу становилось страшно, ведь она успела отвыкнуть
от внешнего мира.
