Глава 1
Я долго отбивалась. Но у Варьки на все мои вялые потуги
придумать отмазку «почему мне туда нельзя» были продуманы
контраргументы. Подготовилась, зараза.
- Ну подумай, свежий воздух, куча веселящегося народа, мяско на
мангале, и я почти все время рядом буду, только в конкурсе лучников
участвую, комнату в отеле я сняла, насидишься ещё в своей конуре
зимой. - Все это без пауз, на одном дыхании.
- Ага, а ещё все пялиться на меня будут и интересоваться, что
случилось, – за два года я все ещё не привыкла к повышенному
вниманию, и можно ли вообще к этому привыкнуть, не знаю.
- Получат в глаз, чтоб нечем было пялиться! – Варька изобразила
удар в воображаемый глаз.
- А как я в номер гостиницы влезу?
- Найдём пару гарных эльфов, одному тебя, другому коляску, я с
рюкзаком.
- А если мне будет нужно в туалет во время представления?
- Там рядом кафешка с туалетом, и там есть пандус, для
колясочника сгодится! Это судьба!
Колясочница – это я, Алина Берг, двадцати двух лет отроду,
свежеиспеченный дизайнер веб-сайтов. Вот благодаря своей курсовой
работе я и столкнулась с этим рыжим чудом – Варварой Евдокимовой.
Мало того, что рыжая, да кудрявая, так ещё передвигается с места на
место, как Флэш. Я уже замечала, если за Варькой следить глазами
постоянно, то начинает тошнить. Ну не выдерживает её постоянной
беготни туда-сюда и передвижений с места на место вестибулярный
аппарат у нормального человека. Хотя «нормальный человек» - это не
про меня. Вот уже почти два года. Два года в коляске, два года без
родителей.
Родители той весной уехали на дачу впервые с ночёвкой,
«открывать сезон». Было ещё прохладно, апрель, затопили вечером
печку и угорели. На следующее утро соседи, обеспокоенные тем, что
машина стоит, а владельцев так и не видно, выломали дверь и вызвали
полицию. Мне уже ближе к вечеру сообщила об этом тётя Оля, мамина
сестра, ей первой позвонили, набрав номер с маминого телефона. Я,
ещё до конца не веря в случившееся, помчалась в судмедэкспертизу,
куда их доставили. Тётя Оля ждала меня там и повела внутрь, что-то
причитая. Я же слышала все это через густой воздух, слышала, а
выговорить ничего не могла, язык стал, как замороженный. Она вела
меня по коридору мимо каталок с покрытыми белыми простынями телами.
Я узнала маму по пальцу. За два дня до этого мы ходили на педикюр,
и я уговорила ее нанести рисунок на ноготь большого пальца. Я
стояла у каталки и пялилась на этот палец, торчащий из-под простыни
и не могла двинуться. Тётка продолжала голосить:
- Несчастье-то какое. Как же это случилось, Алиночка? Как же ты
теперь без них? Бедная девочка, осиротеть во второй раз. Они же
любили тебя, как родную.
Последняя фраза вклинилась в мозг стала крутиться и повторяться.
Горло перехватило, ноги налились свинцом, а дальше - темнота.
Два месяца в клинике, горсти транквилизаторов и
антидепрессантов, курсы психотерапии и стыдный для меня диагноз –
истерический невроз. То есть человек физически здоров, а из-за
истерики ноги отказали. Истеричка я, в её крайнем проявлении. Вот
так.
Тётя Оля осталась со мной на первое время, помогла. Благо, дом
современный, с пандусами, соседи сочувствующие.
И все бы ничего, если бы ноги были для меня только средством
передвижения. Так нет же. Я танцевала много лет, почти
профессионально, сначала бальные танцы, затем, когда меня покинул
партнер, занялась фламенко, получала призы и уезжала каждое лето в
Испанию на мастер-классы к лучшим учителям. И там педагоги смотрели
на мои брасео, на длиннющие и гнущиеся в разные стороны руки,
пуская слезу, так как давно ни у кого не видели сочетания такой
плавности, переходящей в резкие рваные движения. Теперь уже не
важно. По всем фронтам все плохо.
